Шрифт:
Нужно с уверенностью признать, что человеческое внимание и психическая энергия – есть основные ресурсы этого мира, так что настоящему человеку никогда не поздно быть живым.
Весна… Заметьте, каждый день солнце светит по-разному. И сегодня его лучи проходят по узорам стен так, что если вести линию, т.е. отмечать движение, то можно заметить, что именно, освещает здесь свет. А тут стены были расписаны дивными узорами – такими странными, что начинаешь задумываться: если над ними так старались, ведь работа выполнена аккуратно, местами симметрично, оригинально, в старинном стиле, то явно хотели что-то передать и сохранить. Весь рисунок состоял из простых элементов, но порядок их распределения
Так уж случилось, что здесь пришлось находиться девушке. Её возраст был, как говорится, «на выданье». Облокотившись на подоконник, держа ладонями головушку, она смотрела на знакомый ей пейзаж. Её платье было сшито из добротной такни и вышито шёлком. Окантовка по краю рукавов, горловины и подола расшита бисером. На плечах лёгкий платок. Волосы заплетены в косу на конце которой красовался серебряный зажим, украшенный камнями. Их продолжением были кожаные жгутики с пухом и перьями на концах. Обзор из её окна был хороший, так как комната находилась высоко над уровнем тихой речки, а за речкой виднелась долина. Дом был деревянным, из тех, что без гвоздей. И улица, на которой находился этот дом, называлась Берёзовой. Правда Берёзовая роща начиналась с заднего двора этого важного дома, с той стороны, куда открывались ставни девичьего окна. А заканчивалась берёзовая роща возле той тихой речки. Её было еле-еле видно. Девушке всегда хотелось там побывать, и она думала: «Если бы была мама, мы туда обязательно бы сходили». Девушка давно изучила каждое дерево, которое было видно из её окна. Пейзаж ей был хорошо знаком, даже казался немного скучноватым. И только движение берёзовых веток вносило разнообразие в картину. Но вот на горизонте показались перелётные птицы. «Наконец-то есть что разглядывать,» -? подумала девушка и так засмотрелась, что чуть не выпала из окна.
– Ой, ёлки-палки, ещё и платок зацепился за ставни.
Она начала его распутывать, но послышались шаги, и ей пришлось бежать к столу, занять на своё место. Небольшая дверь открылась, и в комнату вошла обаятельная женщина средних лет.
– Мила, дитя моё, ты опять не читаешь?!
– Няня, как ты догадалась?
– У тебя платок сам до ставней ещё не ходит.
Няня подошла к окну и одним движением сняла платок, который Мила так безуспешно старалась распутать.
– На, накинь на голову, да Книгу открой. И чтоб не как в прошлый раз – вверх ногами. Слышишь, Батюшка идёт, спрашивать будет.
– И не жалко ему родной дочки? Совсем извёл. Вон все песни поют, а я взаперти томлюсь. И пошто мне эти знания?
– Батюшка твой – уважаемый человек. Рассудить всяких может, потому что знает много, а знания – то большое богатство, разум. Так что садись и читай, не гневи его.
И полетели птицы дальше без Милиного внимания к своей долине.
Другую сторону долины огибала другая речка с крутыми берегами, с частыми каменными обрывами. Там вода весело бежала, поворачивая колесо водяной мельницы. Рядом с речкой стоял хороший каменный дом, и там окно тоже было открытым. Молодой человек, которого звали Талис, сидел и читал книгу , рядом был его слуга Филька.
– Эх, барин, – говорил Филька, – и охота вам книги читать? Всё читаете и читаете, вон сколько их собрали уже. Поехали бы в город, а то наш хутор совсем маленький, глянуть не на кого. Прогулялись бы, на людей посмотрели, себя показали, гляди, и невесту себе бы нашли. Вы же и роду знатного и собой не плохи.
Талис, не обращая внимания, продолжал читать Книгу. Филька тоже продолжал плести корзину и опять заговорил:
– Да отец и матушка ваши гордились бы вами, царство им небесное. Только зря мы дома сохнем. Слушай, барин, так и род твой на тебе закончится или ещё хуже – глаза попортите книжками. Да и не разглядите невесту свою или не заметите, какая страшилка попадётся. Это ж как я на людях с вами покажусь, если рядом с нами крокодил в платочке ходить будет?
– Ничего ты, Филька, не понимаешь, оттого и холоп. Принеси лучше квасу мне. Филька удалился в сени. Талис вышел на крыльцо, с удовольствием потянулся и подмигнул Солнцу.
– Филька, квас подавай!
––
Птицы приземлялись и думали: «Всё-таки здесь люди хорошие, хотя, одни с окон чуть не падают, другие на крыльце яйца чухают». Стая сделала круг над долиной и приземлилась на родной стоянке. Вода была чиста и прозрачна, а камыши качали верхушками, словно приветствуя важных персон. Приземлившись на озеро, птицы шумом своих крыльев и голосов открывали новый сезон. После долгого перелёта сил не было, зато был отличный аппетит.
––
Мила читала Книгу и не могла понять, чего от неё хотят, почему эта Книга такая ценная и неужели Батюшка всё знает из этой Книги. Если он такой уважаемый, то почему эта важность не приходит к ней? Может, я ещё молода для важности? И к чему мне такая серьёзность? Я же такая никому не понравлюсь, – рассуждала девушка.
Послышались шаги. Мила по звуку узнала, что это был её Батюшка. Ведь только он так ходит – неспеша и уверенно, звук шагов чёткий и ритмичный. От звука этих шагов Милкина душа дрожала, будто её обличают. Батюшка вошёл в комнату.
– Как дела, Мила? – спросил Батюшка.
– Столько дней над этим томлюсь!
– А читаешь сколько?
Отец взглянул на Книгу – так, открыта не вверх ногами , страница?… пора…
– Хорошо, Мила, завтра можешь поехать на базар с няней.
– Батюшка, а сегодня можно?
– Сегодня можно собраться. И помни: ты – моя дочь. С нас спрос особый.
Мила опустила взгляд, улыбнулась и её ноги словно сами понесли к любимой няне. Уже за дверью, пробежав по коридору, радостно позвала: «Няня, нянюшка, Батюшка отпустил нас в город завтра ехать, давай собираться!» К вечеру Мила уже собралась и не могла дождаться утра. Сидя в своей комнате, она мечтала о завтрашнем дне. Из её окна можно было наблюдать закат, и всё вокруг было в другом свете – не как утром. От этого света вообще менялся вид: и рисунок на стене, и берёзы, и река, и долина. Мила посмотрела на закат и решила: вот завтра с няней поеду в город, а на следующий раз попрошусь, чтобы нас отпустили в долину.
––
А в долине запели соловьи, всё было в малиновом свете, ветра не было, слышалось трещание кузнечиков, светлячков и плеск воды, по которой ходили птицы. Они то и дело взлетали, чтоб выбрать себе укромные места в высоких камышах. Птицы считали, что они в раю.
––
С другой стороны долины за каменным обрывом, возле мельницы, возился Филька.
– Хозяин, всё готово. Завтра можно ехать продавать нашу муку.
– Значит, поедем, – сказал Талис.
– Значит, и пивка попьём, – сказал Филька.
Солнце скрылось за горизонтом, стало ещё тише, и песня соловья звучала ещё дальше.
––
На следующее утро Мила надела самый красивый наряд и отправилась с Няней на базар. Базар шумел разными голосами: кто предлагал свой товар, кто торговался, кто хвалился, а кто и ругался. И людей было всяких. Тут любые товары находили своих покупателей, и люди определяли всему свою цену. Мила поначалу смотрела на всех прохожих и ей было интересно, как они смотрят на неё. И чем дольше Мила с Няней шла по базару, тем быстрей девушке надоели эти мысли. Людей и товаров было столько, что Мила думала: «Хоть бы не забыть, зачем я здесь». Чтоб дойти до лавок с нарядами, им понадобилось пройти ряды с мукой, и здесь тоже были разные разговоры. Один разговор ей понравился и Мила даже остановилась, чтоб его дослушать. Разговаривали два человека. Это был Талис и помощник городского управляющего.