Код Гагарина
Шрифт:
– Вот как? Где же именно?
– Рядом с нашим подъездом, на общественной парковке у моей машины. Мы с моим соседом, тоже водителем, обсуждали некоторые технические вопросы и делали мелкий ремонт. Думаю, нас там видели и другие наши соседи… Что-то произошло в это время, да?
– К сожалению. Ваш знакомый Павел Столяров был убит вчера вечером в своей квартире.
Вот как!.. Уж чего-чего, но такого я не мог ожидать. И тем более – пожелать человеку, который хоть и не был мне другом, и представлял не вполне традиционный культ. Межконфессиональные разборки? А может, все тут гораздо проще, и это обычный городской криминал?
Вересков, без сомнения, увидел на моем лице все признаки обалдения.
– Вот-вот, – произнес он со значением. – Его жена Эльвира находится сейчас в больнице в очень тяжелом состоянии и, насколько я знаю, есть опасность летального исхода. Соседи, как обычно в наше время, ничего не видели и не слышали, за исключением несущественного шума примерно в двадцать два часа. В милицию позвонили только утром, увидев, что дверь в квартиру Столяровых приоткрыта.
– Грабеж? – тихо спросил я. – Или что-то другое.
– Боюсь, что другое, – Вересков не сумел скрыть свое недовольство. – Из квартиры ничего не взято. Я имею в виду ценности – деньги там, колечки, дорогую электронику. Но все перерыто вверх дном. Убийцы что-то очень хотели найти… Но что, понять трудно. Блокнот Столярова им оказался не нужен – они его выбросили уже во дворе дома – хорошо, оперативники глазастые оказались, нашли.
– Страницы-то все на месте?
Следователь посмотрел на меня с едва заметным одобрением.
– Вы догадливы. Похоже, что не все. Конечно, экспертиза найдет отпечатки записей, но результатов пока нет, а информация нам нужна любая, и как можно более быстро при этом. Понимаете?
– Безусловно.
– Я далек от того, чтобы подозревать в подобных вещах американцев. Иностранные граждане, да еще проживающие здесь почти что на птичьих правах – надеюсь, вы меня понимаете? – вряд ли будут убивать сами.
– Я не знаком с их кругом общения, – сказал я уклончиво. – Единственные люди, кого я видел рядом с ними – это бригада таджиков-ремонтников, да еще риэлтор на синем «БМВ» седьмой серии. Звали его, кажется, Владимир.
Следователь пробежался пальцами по клавиатуре – наверняка сделал пометку.
– Враги у них были?
– У кого? – осторожно спросил я.
– У Столяровых, конечно.
– Не знаю. Хотя, догадываться могу.
– Ну-у?
– У нас в городе работает комитет по борьбе с сектами. Нет, я не допускаю мысли о том, что этот комитет мог дойти до такой борьбы. Это бессмысленно и опасно. Просто в этой организации есть люди, которые считают себя святее Патриарха… Помните – писали несколько лет назад про фанатиков, объявивших священную войну всем неправославным конфессиям и особенно сектам вплоть до уничтожения лидеров? Про пикеты телекомпаний, показывавших «Последнее искушение Христа»? Да взять нынешних «православных активистов»…
– Почти уверен, что это была утка, – серьезно сказал Вересков. – Или кто-то специально вбросил эту информацию. Вокруг этих «церквей» много подковерных игр, да и комитет, в свою очередь, иногда действительно заносит… – следователь резко прервался.
– В общем, про врагов я вряд ли что-то могу сказать, – я даже сделал руками чуть ли не извиняющийся жест.
– Н-да, – задумчиво согласился следователь.
– Я могу идти? – поинтересовался я, полагая, что мне сегодня повезло не записаться в разбойники.
– Еще один небольшой вопрос… – Следователь опять вынул блокнот Павла. —Имя и фамилия «Геннадий Ратаев» вам известны?
…Что-то, где-то…
– Не уверен, что я их раньше слышал, – произнес я, честно постаравшись напрячь память. – А с чем это связано?
Вересков снова спрятал блокнот.
– Спасибо, Андрей Николаевич, вы нам очень помогли, – с дежурной учтивостью проговорил он. – У меня больше нет к вам вопросов. Давайте, я отмечу ваш пропуск.
* * *
Бэрримор был снова расстроен, только теперь он окончательно понял, что письмо из Нью-Йорка действительно накрылось и притом окончательно. Американец даже не попросил меня позвонить, если я вдруг его найду. Я сунул трубку в карман и повернул руль вправо, въезжая в наш двор. Татьяна, судя по времени, уже дома, надо с ней обязательно обсудить полученную информацию.
Что я и сделал. Но не предполагал, что смерть Павла и беда с его женой так подействуют на Таню. Она не просто испытала ужас. Нет, сначала она даже не поверила, сказала даже «Маскаев, я не ожидала от тебя такого злопыхательства», но когда поняла, что я не шучу и не издеваюсь, чуть ли не впала в истерику. Честно скажу – в последнее время поведение Татьяны стало меня слегка удивлять и напрягать, но то, что происходило с ней сейчас, я был не в состоянии объяснить.
Словом, мы оба находились в расстроенных чувствах. Чтобы немного привести их в состояние, близкое к норме, я собрался сходить до ближайшего магазина. Что интересно, инициатива была поддержана.
Едва я отошел от подъезда, как в припаркованном на проезде черном «субару легаси-Б4» открылась дверь, и оттуда частично высунулся незнакомый мне мужчина со словами: «Тебя зовут Андрей?»
Впрочем, вопросительной интонации в этой фразе не было. Крепкий коротко стриженый мужик, примерно моих лет, в джинсовом костюме – он наверняка знал, кто я такой.
Я ответил утвердительно, молча вопрошая у всех чертей, за что мне такая популярность? Почему-то черти сразу же и с удовольствием ответили: это, дядя, все связано сам знаешь с чем.
И оказались правы.
– Меня зовут Артем, – представился стриженый. И добавил совсем в стиле девяностых: – базар есть.
– О чем?
– У нас общие знакомые имеются… Были.
Я внимательно рассмотрел этого парня. Невыразительное круглое лицо, белые брысы, толстые губы. Взгляд недобрый, оценивающий. Ни в коей степени не гопник, но и не деловой… Затем я демонстративно подошел к переднему бамперу «бэчера», запоминая номер и нажимая кнопки на телефоне. Не знаю уж, понравились ли эти манипуляции Артему, но комментировать он их не стал. Правда, и в машину он меня тоже не пригласил. Мы устроились на скамейке возле подъезда.