Код каббалы
Шрифт:
— Научное объяснение не слишком подробно, поэтому мы быстро с ним покончим. Физика учит нас, что все вещества и материи являются энергией в определенной форме. Если расщепить атом до его начальных частиц, то получится атомная решетка или матрица. Как-то так. В любом случае, названия тут не важны. Важно то, что все виды материи суть энергия. Так вот, некоторые формы материи более активны, чем другие. Это означает, что активная сущность менее стеснена, чем стабильная. У камня, например, форма строго контролируема. У газа — нет. Поэтому газ — более активная
— Едва-едва, — признался Джеймс со страдальческой миной.
— Хорошо. Итак, физика привела нас к пониманию того, что все, по сути, есть энергия, а вещества являются только более или менее контролируемыми формами энергии. И тут оставшиеся пробелы заполняет мистическое объяснение. Готов?
— В нетерпении. — Джеймс ненавидел наставнический тон, особенно когда не понимал и половины сказанного. Будто он слушал в этом коттедже Эрика.
— В мире мистики энергия — это сила. Сила — это то, что делает сущности активными. Чем больше силы в веществе, тем больше у него потенциал активности...
— Я недопонял, — перебил ее Джеймс.
— Возьмем поленья в камине, — сказала Лили. — По большей части они инертны, пока к ним не применена сила.
— Огонь, — сказал Джеймс.
— Точно. Пламя высвобождает энергию поленьев, но только когда их форма разрушается.
Джеймс раздраженно помотал головой. Только он начал было что-то понимать...
— Форма — это то, что заключает энергию в определенные очертания. Так что в случае с древесиной форма самого дерева придала очертания ветвям. Когда ветка отломилась, ее форма была уже задана. Но так как она отсоединилась от силы дерева, ее собственная форма стала тонкой и хрупкой. Поэтому сухое дерево горит лучше зеленых веток. Форма ослабла, поэтому силам стало проще освободиться.
— Понятно, — медленно протянул Джеймс. Наконец-то он уловил смысл.
Лили подалась вперед, и Джеймс с трудом не отвел взгляд.
— Поэтому все физические тела есть выражение взаимодействия между силой и формой. Воздействуя на ту или другую или на обе сразу, ты можешь изменить состояние любого физического объекта.
Она улыбнулась ему победно.
— Стоит только щелкнуть пальцами?
— Конечно нет. — По ее лицу промелькнуло мимолетное раздражение. — Вибрации, которые мы чувствуем, — это выражение силы и формы. Ты заметил разницу между одушевленными и неодушевленными предметами?
— Конечно. Живые предметы куда более сложны.
— Правильно. Но почему?
Он пожал плечами:
— Откуда мне знать?
— Потому что форма, заключающая в себе сущность камня, куда сильнее той, что окружает живое растущее существо. Другими словами, любое живое существо обладает куда большими возможностями, чем бездушный валун. — Она склонилась к нему в ожидании, словно он был на пороге какого-то важного открытия.
— Ладно, в этом есть смысл, но ты не сказала мне ничего нового. — Джеймс потер глаза. — Ты подменила термины, и только.
— Нет, не только, ты просто не до всего еще додумался. Итак, подводя итог, ты ощущаешь волны энергии, известной как сила, и форму, которая заключает ее в определенных очертаниях в мире физических предметов. И вот тут мы доходим до мистики, дающей нам знания, неведомые науке. И сила, и форма — это всего лишь проявления сознания. — Она смотрела за его реакцией, склонив голову набок.
— Черт побери! Энергия и вещество — это выражение сознания? Что это-то должно означать? Нет уж. Извиняюсь. Мне невдомек, о чем это ты.
— Да, я знаю, что это трудно, но я не могу объяснить понятнее. У тебя есть способность менять силу и форму посредством твоей способности ощущать их. Понятно?
— Нет. Ну, может быть. Так ты говоришь, что мы можем изменять вещество, влияя на вибрации?
— В общем, да, но все немного сложнее. Ты можешь настроить свое сознание на совокупность силы и формы, и, делая это, ты можешь изменить ее проявление. Давай я лучше покажу тебе. — Она взяла лучину с пола возле очага. — Помнишь наше полено? Сконцентрируйся на его сущности, на взаимодействии силы и формы. Ты чувствуешь вибрации?
Джеймс сфокусировал все внимание на коренной чакре. Ощущение было такое, будто он ушел в себя. Поле зрения сузилось, а звук, запах и осязание померкли перед расцветом его нового понимания.
— Да. Она... неподатливая.
— Правильно. — Лили положила лучину обратно на пол. — Эта деревяшка мертва, она уже не может принять иную форму, кроме нынешней. Это также объясняет, почему вибрации ясны и просты. Они отдаются эхом лишь на одной волне, потому что у них только одна возможность проявиться. А сейчас я попытаюсь изменить ее форму, нарушая ее сущность, вот так...
Мраморная стена Лили внезапно испустила резкую тонкую вибрацию. Джеймс почувствовал, как она достигла лучины. Ритмический сигнал устоял только на миг, а после рассыпался на миллион диссонирующих нот. Еще полсекунды спустя деревянная лучина взорвалась, усыпав комнату мелкими щепками.
— Господи! — Джеймс попытался прикрыть лицо руками. Когда он опустил руки, Лили опустилась перед ним на колени.
— Джеймс, ты тоже можешь это делать. Я знаю, что можешь. У тебя есть способности. Я чувствовала, что ты сделал с той падающей веткой. Ты отбросил ее, защищая себя. Я могу развить этот инстинкт до уровня умения. Тебе нужно только позволить мне показать тебе путь к знанию. — Она приблизилась к нему, между ее лицом и его были буквально несколько сантиметров.
Все обрело четкие контуры. Он чувствовал, как в его жилах пульсирует кровь, что он не может глубоко вдохнуть, видя изгиб ее губ. Снова повеяло неуловимым ароматом трав. Он вдруг понял, что это ее собственный — только ее — особый аромат.
— Нет, я всего лишь простой парень, — запротестовал Джеймс. — Даже слишком простой. Мне всего лишь нужен актерский ангажемент. Ничего из этого... ничего такого. — Трудно было сосредоточиться, когда она была так близко.
— Ты не обычен, Джеймс. Уже нет.