«Код Путина»
Шрифт:
«Бело-сине-красный» чиновник – это венец деградации. Наворовав бешеные деньги, он хранит их за рубежом – и оттого очень боится, что Запад их отберет за непослушание. Или не даст визы на въезд в США и Европу. Оттого Путин перед лицом США робок, словно кролик. Оттого он сдает Западу все русские позиции, отпихивая от русских и белорусов, и абхазов, и сторонников воссоединения на Украине. Иначе и быть не может: таков инстинкт самосохранения его хозяина – Голема. Поэтому забудьте о том, что путинство поднимет страну и превратит ее в державу мирового класса.
Россиянскому чиновнику наплевать на народ. С его точки зрения, мы с вами – это лишние рты, на которые приходится тратить деньги. Куда приятнее бросить нас на произвол судьбы, а бюджетные деньги – «распилить». Чем меньше русских и граждан России – тем чиновничеству
Голем совершенно глух к делам воссоздания сильной армии, могучего флота, процветающего высокотехнологичного производства, современной науки, отличного образования. Ведь для восстановления всего этого нужно нарушить волю американского дяди – а он может отобрать наворованное. К тому же, чтобы все это создать, нужно не воровать и не бюджет «пилить», а вкалывать день и ночь, думать напряженно, управлять проектами, отвечать головой за успех дела. А россиянскому чиновнику этого не нужно. Зачем – если можно жить, как сыр в масле катаясь, ни за что не отвечая, регулярно набивая личный карман? Вот потому Путин и заменяет развитие страны пустыми речами и показом телевизионных картинок.
Весной 2003 года мне пришлось беседовать с тогдашним заместителем главы думского комитета по промышленности Георгием Костиным. До 1993-го – строителем двигателей для русских ракет, бывшим директором Воронежского механического завода. (Тогда Путин говорил о грядущем возрождении оборонного сектора). Он очень выпукло обрисовал ситуацию в элитной части нашей индустрии и нравы чиновного Голема. Вот что он рассказал:
– В России не существует промышленной политики как таковой. А оборонка – это неотъемлемая часть промышленности. Индустриальной политики нет ни у правительства, ни у президента, ни у Госдумы, ни у Совета федерации. Да что говорить, применительно к ВПК такой политики нет даже у военных. Никто на официальном уровне в нашей стране не может сказать, какие отрасли в России будут развиваться и пользоваться поддержкой властей, а какие обречены либо выживать самостоятельно, либо просто закрываться.
Но ведь так быть не должно! Оборонные отрасли никогда не были изолированным от всей остальной экономики островом. Предприятия ВПК связаны тысячами нитей с гражданским сектором. Например, с производством специальных сталей и сплавов, со станкостроением (которое тоже нужно восстанавливать), с химией, электротехникой, электроникой и так далее. Как планировать возрождение ВПК, если неясна судьба других отраслей? Откуда мы узнаем, какие виды оружия мы сможем производить, а какие нет?
Кроме того, нет никакой четкости в плане постановки задач. Высшая власть в лице президента должна сказать, что оборонке следует сделать в ближайшие десять-пятнадцать лет. Нет, не то, сколько нужно изготовить таких-то и таких-то ракет в штуках, а кто у нас вероятный противник и какие задачи в возможном столкновении с ним призваны решать наши Вооруженные силы. Есть у нас такой документ? Нет. У нас набор врагов и друзей все время меняется. Как тогда прикажете формировать продуманный оборонный заказ?
Не имея такой постановки задачи, невозможно сформулировать и всю промышленную политику страны. А в ней тоже нужно намечать рубежи на две-три пятилетки вперед. Даже такие рыночники, как американцы, усиливают свой департамент стратегического планирования. С постановки задач должно начинаться любое преобразование в экономике. Есть задачи – под них создается и система государственного управления, и премьер-министр с кабинетом подбирается. Ничего подобного в России сегодня нет, и потому у нас в правительстве порой оказываются такие личности, которым и работу дворника-то доверять опасно. А чего мы хотим, если главная задача этих функционеров – любой ценой наполнить бюджет? Вот они и смотрят, какой завод еще не умер и как его побыстрее приватизировать. И «неестественный отбор» идет соответствующий – вороватых и дурковатых. Ведь если нет четких целей, то и за работу в правительстве не спросишь, да и профессиональные качества министров не оценишь.
Ну, скажите, кто из нас знает, какую экономическую модель строят в России? Никто. Так, только изредка господин Греф обронит: мол, то ли по бразильскому пути идем, то ли по португальскому. Это в огромной,
У нас нет ни четко сформулированных целей, ни структуры управления для их достижения, ни требуемых финансовых ресурсов. Поэтому естественно, что внятная программа реформирования ВПК у правительства отсутствует. Было бы удивительно, если бы она имелась…
…А что это за нелепость под названием «профицитный бюджет», когда правительство собирает в казну больше, чем тратит из нее? В нормальном государстве такого быть не должно. Более того, полезен даже малый дефицит, дабы правительство крутилось-вертелось как белка в колесе, обеспечивая рост экономики.
…Добавлю еще один субъективный фактор: сиюминутность, которой страдает руководство нынешней России. Чтобы вести действительно стратегическую политику и в ВПК, и в промышленности, нужно думать на пятнадцать лет вперед. Стоящий директор предприятия или глава компании приходит руководить прежде всего ради воплощения своей мечты, дела всей своей жизни. Как, например, Сергей Павлович Королев или его преемник Валентин Глушко. Он сначала думает, как довести задуманное до серийного производства, а потом начинает работать над техникой следующего поколения.
Поэтому контракт с управляющим в оборонке нужно заключать не на четыре года, как сейчас, а на десять лет, на цикл жизни серийной модели. Я не имею в виду несменяемость руководства. Если нарушил человек условия контракта – снимайте его. Но все же дайте ему возможность довести до конца свое дело.
А в РФ что? У нас даже президент страны не планирует дальше, чем на четыре года вперед. Ни о какой стратегии в данном случае и речи быть не может. И во главе холдингов мы рискуем получить временщиков, рвачей. Людей с психологией трофейной команды: сразу загрести куш – а потом хоть трава не расти. И таким будет плевать на то, что исчерпывается конкурентоспособность старых разработок, что не ведется новых. Ведь они пришли с психологией «здесь и сейчас».
— А могут ли что-то сделать для будущего ВПК и всей русской промышленности законодатели? Ваш комитет по промышленной политике, например? Не все ж валить на правительство, оставляя себе позицию критика…
—Мы предпринимали такие попытки. Хотели думский комитет по промышленности превратить в структуру стратегическую, объединяющую профессионалов всех политических мастей, тех, кто пропитан промышленной идеологией.
Очень полезный опыт накопил комитет по конверсии и высоким технологиям в Госдуме 1995-1999 годов. Тогда при нем сформировали совет директоров предприятий в двести пятьдесят человек – настоящий «индустриальный парламент». Собирались раз в квартал на тематические заседания. Сегодня, скажем, собираются электронщики, а через три месяца – ракетостроители. И вот, скажем, директор Российского космического агентства Юрий Коптев не может игнорировать приглашения на такую встречу и делает доклад перед собравшимися. И сидят перед ним не дилетанты, а самые что ни на есть «зубры», профессионалы высшей марки. А если и они боятся задать ему прямые вопросы — помогают депутаты. Тогда, например, удалось спасти Байконур. Все проекты законов, затрагивавших интересы ВПК, с помощью этого общественного совета проходили тщательное изучение, суммировались все здравые предложения. А парламентские слушания с таким составом превращались в самую придирчивую экспертизу! Потом при комитете создали Национальный совет поддержки науки, образования и производства, он собирался ежемесячно.
Мы вели подобную работу и в 1999-2002 годах – уже в комитете по промышленности. Так было до путинского «думского переворота», совершенного проправительственными фракциями. Пришли руководить люди из президентского «Единства». Тут же все сломалось, и комитет теперь просто не работает. Мы много месяцев не собираемся даже в своем, депутатском кругу. Федеральные целевые программы, которые правительство прилагает к бюджету, принимаются без всякого обсуждения, оптом и не глядя…