Код «Шевро». Повести и рассказы
Шрифт:
— У меня дело. А Владик человек занятой, ждать не будет.
— Задерживать вас не собираемся, но все же расскажите, что за встреча? Кто такой Владик?
Ашоглу рассказал о предстоящем свидании. Как оказалось, он должен продать Владику десять золотых английских фунтов стерлингов.
Работники отделения вместе с Ашоглу поехали на место назначенной встречи. Но Владик, по-видимому, действительно был человеком занятым, гостя не дождался. Ашоглу мало что мог рассказать о нем. Возраст? Лет двадцать семь или поменьше. Рост? Средний.
Хакима Ашоглу отпустили и доставили в гостиницу «Колос». Но строго предупредили, что куплей-продажей золотых монет в нашей стране заниматься не положено.
А через день в холле гостиницы «Москва» дружинники задержали двух студентов из Казани. Они предлагали пожилому командированному из Винницы шведские кроны.
— Та на кой бис мне нужны эти чужие монеты? — удивился тот.
Студенты, как оказалось, ждали опять-таки Владика, это по его поручению они добыли кроны. Но на встречу он почему-то не явился. Незадачливым же коммерсантам позарез нужно было продать эти самые кроны, ибо не на что было добираться до Казани. Потому-то они и атаковали добродушного представителя из Винницы.
В последующие дни еще трое фарцовщиков искали встречи с Владиком. У Центрального телеграфа комсомольцы задержали развязного молодого парня. Был он во хмелю и упорно не желал идти в штаб дружины. Мотивировал свое сопротивление одним и тем же:
— Вот дождусь Владика, надаю ему по морде, тогда пожалуйста…
— Да что тебе дался этот Владик? Пойдем, добром тебя просим. Не маячь ты здесь, не позорь город.
— Как это «что дался»? Он у меня купил десять «лошадок» всего за полторы тысячи. А стоят они вдвое, понимаете, вдвое дороже.
— А что это за «лошадки»?
Но парень вдруг замолчал. Смиренно пошел в штаб и к разговору о «лошадках» никак не хотел больше возвращаться.
Предупреждение, сделанное в штабе дружины, как оказалось, образумило далеко не всех «бизнесменов». В гостиницах и на улицах продолжали шнырять длинноволосые юнцы, предлагавшие свои «деловые» услуги гостям.
Становилось ясно, что действует какая-то группа опытных, искусно замаскировавшихся спекулянтов-валютчиков, использующая этих «бегунков», рыскающих за иностранцами на улицах, как своих поставщиков.
Как-то августовским днем в сквере на площади Пушкина сидело несколько молодых людей. Кто с книжкой, кто с газетой. Около семи часов вечера здесь появился парень в модном нейлоновом костюме, в кепке-пуговке, со свернутым в трубку журналом в руке. Он прошел мимо восседавших на скамейке юнцов. Кивнул одному из них. Они прошли мимо кинотеатра «Россия», пошли дальше по бульвару. На ходу состоялся короткий разговор. Разошлись. Затем обладатель кепки-пуговки вернулся на Пушкинскую площадь, прошелся по скверу, кивнул другому сидевшему на скамейке парню, и они повторили тот же маршрут.
Так же было с третьим, с четвертым….
Все они были задержаны.
— Итак, Горбышенко Владислав Петрович?
— Да. Горбышенко.
— Чем занимаетесь? Где работаете, живете?
— В данное время готовлюсь в институт.
— О чем вели беседы с молодыми людьми?
— Разве это кого-нибудь касается?
— Да. Касается.
— Консультировался. Сказал же, что готовлюсь к экзаменам.
— А почему с каждым поодиночке консультировались?
— Так ведь предметы-то разные.
— Допустим. Но молодой человек, который последним был с вами на прогулке, даже не окончил среднюю школу. Чем же он мог быть вам полезен? Кстати, как его фамилия?
— Фамилия? Рычагов, кажется. Серега Рычагов. Собаку съел на истории.
— Что ж, возможно, но фамилия его, между прочим, Старцев. Ну а если начистоту, Горбышенко? О чем речь-то шла?
— Я и говорю начистоту, то, что есть.
— Нет, далеко не то.
— Я еще раз объясняю: консультировался по программе приемных экзаменов. И прошу побыстрее заканчивать разговор. Я спешу.
— К сожалению, Владислав Петрович, придется вам некоторое время побыть у нас.
— Это почему же? На каком основании? Выходит, даже с приятелем пройтись нельзя? Это же возмутительно! Я готов прийти по первому вызову. Но сейчас, сегодня остаться никак не могу. У меня неотложные дела. Да и дома будет паника, если не вернусь.
Старший лейтенант милиции, беседовавший с ним, терпеливо объяснял:
— Да вы не волнуйтесь. Выясним некоторые обстоятельства, и пойдете домой.
— А что, собственно, выяснять? Я что, преступник?
— Да нет, мы этого не утверждаем.
Вскоре Горбышенко вызвали к начальнику отдела майору Шокину. Взглянув на него, майор воскликнул:
— Э-э! Да мы уже встречались!
Горбышенко поднял насупленный взгляд:
— Что-то не помню.
— Забыли, значит. Бывает. Беседовали с вами, Владислав Петрович, годика три назад, когда передавали на вас дело в суд по поводу спекуляции, припоминаете.
— Да, да. Что-то такое мельтешит в памяти. Душеспасительная беседа была.
— Душеспасительная, верно. А не помогла.
— Почему же? Все в порядке. Срок отбыл аккуратно, тружусь честно. Почему меня держите здесь, не понимаю. Беззакония все же, как оказывается, имеют место.
Шокин нахмурился:
— Подождите, Горбышенко. Зачем бросаться такими словами? Лучше поговорим по существу. Понимаете, как установлено, ваши вчерашние встречи с молодыми людьми не случайны. И вовсе не о консультациях по разным наукам шла речь. Вы ведь рассчитываете на молчание своих клиентов, а они пока вашу школу не прошли. Полностью испортиться не успели. И вот что показывает, например, Старцев: «Мы условились с Владиком о повторной встрече на Самотечной площади у Доски почета. Он согласился купить имеющиеся у меня тридцать долларов».