Код возвращения
Шрифт:
— Я попрошу, если он появится, сразу же позвонить мне. А ему сказать, что его искала невеста, ее зовут Маша.
— Это она сидит в приемной? — спросила Белова. Вампир кивнул.
Тиходонск,
5 октября 2004 года,
12 часов 51 минута.
Тонкие лучики солнца, с трудом пробившиеся сквозь серую пелену облаков, слабо обогревали мокрую землю. Тиходонцы уже понимали, что настоящего тепла не будет до следующего года. Октябрь принес холодную,
Ходаков выключил стеклоочиститель, слегка повернул голову, и отраженные зеркальцем заднего вида солнечные зайчики пробежались по его худому волевому лицу много испытавшего в жизни человека, погладили хищно загнутый тонкий нос и заставили прищуриться пронзительные голубые глаза. Василий Иванович любил теплую ясную погоду, да и вообще любил ясность во всех делах.
Красный глаз светофора сменился на желтый, потом вспыхнул зеленый. Сзади начали сигналить нетерпеливые участники дорожного движения. Ходаков энергично тряхнул головой, прогоняя меланхолию, выжал сцепление и включил первую передачу. Видавший виды серебристый «Фольксваген» мягко тронулся с места.
У супермаркета он притормозил, покинул салон машины и скрылся за стеклянными матовыми дверями. Вернулся минут через сорок с двумя увесистыми пакетами. Гостей в Тиходонске принято принимать щедро и хлебосольно.
Еще через полчаса Ходаков подкатил к своему дому. Солнце пригрело сильнее, мокрые тротуары начали высыхать. Бравурный марш, прославившийся вместе с фильмом «Бригада», прозвучал, как только он выключил двигатель. Ходаков потянулся за телефоном, привычно взглянул на высветившийся на дисплее номер и улыбнулся. Зоя!
— Привет, Лисичка! — бросил он в трубку. Но голос Беловой был серьезен.
— Я звоню по делу. Нас никто не слушает?
Это говорила не влюбленная женщина, а конспиративная агентесса.
— Возле меня — нет, а на линии — кто знает? Но у нас нет тем, которые могут заинтересовать бывших коллег. Что случилось?
— Помнишь, несколько лет назад ты интересовался моим больным? Его фамилия Лапин.
Конечно, Василий Иванович помнил Лапина-Карданова. Когда Куракин и еще несколько человек полезли в микроавтобус делить деньги из титанового «дипломата», имено Ходаков остался охранять его в «Волге». А через минуту микрашка взлетела на воздух! Такое не забывается!
— Помню. И что?
— Его опять спрашивали сегодня. Твой бывший коллега, майор Нижегородцев. Сказал, что Лапин вернулся в Тиходонск. А значит, он должен появиться у нас!
— Молодец, Лисичка. Держи меня в курсе дела. Я буду дома, должны приехать старые знакомые из Москвы.
Разъединившись, Ходаков подумал несколько секунд и, позвонив Тимохину, сообщил ему эту новость. Через пять минут ее узнал и Шашков.
Глава 3
СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ
Москва,
4 октября 2004 года,
9 часов 52 минуты.
Андрей
В начале перестройки Стаховский торговал цветами в подземных переходах и понятия не имел о Мальдивах, да и о других жизненных радостях. У него имелась судимость за спекуляцию, наглухо закрывающая выезд за границу и любое продвижение по должностной лестнице. Но! Наступили новые времена, спекуляция, частнопредпринимательская деятельность и коммерческое посредничество из статей уголовного кодекса превратились в основное занятие большинства российских граждан, а судимость перестала быть позорным пятном в биографии — напротив, позволяла выдавать себя за борца со старым режимом и носителя передовых идей плюрализма и демократии.
Стаховский тонко чувствовал конъюнктуру, поэтому не пожалел денег на «раскрутку» своего имени в печати, или, как стало модным обозначать это явление, на пиар. Он примыкал к спешно создаваемым партиям власти, щедро спонсировал их развитие и наконец попал в партийный список кандидатов в Госдуму. Став депутатом, он получил неприкосновенность, возможность беспрепятственно развивать собственный бизнес, скупил несколько гостиниц, построил рестораны, вошел в число учредителей известного банка. Как известно, деньги идут к деньгам. Известно и то, что деньги рождают власть, а власть приносит деньги. За несколько лет он сказочно разбогател, причем одновременно приобрел имидж прогрессивного общественного деятеля и друзей в самых разных сферах: в правоохранительных органах, мэрии, правительстве. И близко сошелся с крупняковской группировкой, которая в материалах РУБОПа имела прилагательное «преступная», а во всех других документах именовалась то «фондом», то «общественно-благотворительной организацией», то как-нибудь еще, но не менее благозвучно.
Поддержка в «белом» и одновременно в «черном» мире делала его практически неуязвимым. Обычный бизнесмен, даже с депутатской поддержкой, мог на пять лет погрязнуть в арбитражном процессе с недобросовестными контрагентами, а крупняковские получали долги в два дня.
Словом, все у него шло хорошо: шикарная квартира в Москве и дом в Подмосковье, вилла в Антибе, яхта, спортивный самолет. А Маша была тем одушевленным бриллиантом, который оживлял все это и заставлял жизнь играть всеми цветами радуги.
Накинув махровый халат и сладко зевнув, Андрей Андреевич вышел в огромную гостиную, включил телевизор и, плюхнувшись в кресло, взял телефонную трубку.
Но домашний телефон Маши молчал, а мобильный был отключен. Странно!
Он набрал номер Боксера. Никто не брал трубку. Гиббон и Куль тоже не отвечали. Такого просто не могло быть! Душа Стаховского стала наполняться тревогой. Так чувствует себя хозяин замка, в котором внезапно рухнули крепостные стены.
Стаховский позвонил Николаю Уварову, отвечавшему в фирме за безопасность, но тот был настроен благодушно.