Кодекс Крови. Книга IХ
Шрифт:
— Зато мы с братьями уничтожили рассадник нечисти на наших землях. Не существует больше цитадели и башни крови. Нет больше твоих братьев и сестёр. Пепел их нечестивых душ навсегда погребён в ущельях Каролийских гор.
Наше переругивание лишь со стороны казалось бессмысленным. На самом же деле у каждого из нас была своя цель: Альб отвлекал меня, давая возможность легиону создать боевой аркан, я же готовился к тому, что так и не решился сделать в прошлой жизни. Я собирался использовать благодать Рассвета.
—
Дерево отдалённо напоминало иву или ракитник. Ветви ломались, на удивление, легко. Вспомнились уроки труда, на которых школьников учили вязать мётлы и сбивать примитивные табуретки.
— Жаль, летать на мётлах не научили, — вздохнула девушка, увязывая вокруг черенка ветви самодельной метлы шнуром из корсета. Платье она скинула из-за ненадобности и неудобства, оставшись лишь в нательной рубахе. — Из нихрена женщина может сделать три вещи: салат, причёску и скандал, а школьник из девяностых — ещё и метлу.
Проверив действие самодельного антимагического артефакта, Ольга хмыкнула и лёгким бегом отправилась вдоль лагеря врага, подыскивая место их наибольшей концентрации.
Бежать пришлось прилично, чаще всего пригибаясь и прячась за каменными валунами, оставшимися после разрушения ближайшей скалы. Но очень скоро святошам стало не до неё. Они запели. Красиво, надо сказать, запели. Ольга даже заслушалась на какое-то время. Но вовремя вспомнила, чем в прошлый раз такое пение закончилось для защитников замка. А ведь их там было значительно больше. Один Михаил, какой бы мощной тварью он не выглядел, с такой толпой вряд ли справится.
Обойдя практически пол-лагеря по широкой дуге, Ольга рассмотрела чуть ли не единственное место, где не было красной крошки, вокруг фундамента башни. Но туда ещё нужно было пробраться.
Вооружившись метлой, эмпатка принялась выметать себе дорогу в стан врага. Не сказать, чтобы дело продвигалось шибко быстро, но продвигалось. То тут, то там воины забывали слова своих песнопений, сбиваясь с ритма её стараниями. Но этого было мало. Ольга видела, как над лагерем святош медленно поднималась розовая дымка сферы. Ловушка это или какой-то газ, она не знала и не горела желанием проверять.
Чем ближе к самой башне пробиралась эмпатка, тем отчётливей общий фон религиозного экстаза перекрывал вихрь эмоций одного человека. Было в нём что-то от восхищения Пигмалиона своим творением, что-то от ненависти Тараса Бульбы к своему сыну-предателю и даже от страха Виктора Франкенштейна, уничтожившего своё творение, чтобы не стать создателем расы монстров.
«Вот это коктейльчик! Дай-ка
А тем временем Михаил начал переговариваться с религиозным фанатиком-импотентом, что заставило святошу ещё сильнее вспылить.
«Ну же давай! Разозлись! Покажи мне!»
— … Ты — ошибка мироздания, неразвоплощённая Рекой Времени. Но я исправлю эту ошибку лично и вырву с корнем всё, что тебе когда-либо было дорого, — донеслось от мумиёныша, и Ольга провалилась в омут незамутнённой ненависти.
За семьсот лет до описываемых событий
Резиденция Ордена Рассвета, Ирликия
Слуга склонился в глубоком поклоне, не решаясь отвлекать главу ордена от процесса благословления верующей.
Ритмичные причмокивания всё ускорялись, пока одновременно не раздался мужской стон наслаждения и надсадный кашель. Верующая запахнула разорванную на груди рубаху и, не вставая с колен, принялась пятиться к выходу.
— Останься, дщерь Рассвета, ты будешь удостоена чести повторно испить благодати, — Его Святейшество расправил белоснежную рясу и двумя пальцами указал на опустевший кувшин с превосходным вином с южных склонов Каролийских гор.
Слуга тут же заменил кувшин на полный, не отрывая взгляд от пола, но и не покидая покоев.
Его Святейшество, Ирликийский ангел, один из дюжины прекраснейших существ этого мира, отщипнул виноградину от грозди и блаженно зажмурился. Настроение было чудесным. Последний раз им удалось наткнуться на человеческое поселение в прорыве с повышенным магическим фоном. Они смогли стабилизировать прорыв на несколько часов, чего с лихвой хватило на то, чтобы вырезать всех мужчин племени и угнать женщин детородного возраста.
Одна из таких его только что ублажала. Как же приятно было видеть её взгляд, полный отвращения, когда она ублажала его против своей воли, покорная и умелая, словно элитная шлюха императорского гарема.
Резные дубовые двери отворились со стуком, когда в кабинет Альба ворвался его ближайший друг и глава Ордена Заката Западной Каролии Тимус:
— Я хочу её себе! Я спас тебе жизнь! Отдай её мне!
— О ком ты, мой друг? — Альб потянулся всем телом, словно кот, объевшийся сливок, и, налив вина в кубок, подал тот другу.
— Не прикидывайся! Я видел, как её отнесли в твои покои! Я хочу её! В уплату долга жизни!
Альб глотнул вина и с усмешкой разглядывал друга, который вдруг воспылал неземной страстью к дикарке. Девица была не из племени. Её нашли в хижине у старой знахарки на излечении. Вся изрубленная, она одной ногой стояла в Реке Времени, но Тимус почему-то решил её забрать. И уже назло другу Альб перехватил дикарку, велев доставить в свои покои.
— Ты же даже её вылечить не сможешь. Труп собираешься трахать? — с издевкой обошёл Тимуса Его Святейшество.