Кодекс Защитника
Шрифт:
Алексей выпустил из рук тело Ильи и схватился за голову:
— Бля-яя-а-аааа, — вырвалось у него из груди вместе с непонятным хрипом. — Данила, Илья! Как же так! — запричитал он, раскачиваясь всем телом из стороны в сторону. — Как же теперь я без вас!
И вдруг замолчал пронзенной одной-единственной мыслью. Он вспомнил последние слова Данилы. «Ты должен как следует выспаться, — услышал он внутри себя его голос, — Ты будешь нужен мне с утра!» Уже утро. Братьев нет. Света нет. А люди знают про Суд Божий! Что же такое получается? Данила знал, чем закончится сегодняшняя ночь? Значит, теперь Защитник — это я! И не то, что его эта мысль пугала. Нет, в принципе он был готов к такому повороту событий, но … Вот это самое «но», было настолько ощеломляюще-удушающим, что он, чтобы подавить в себе вновь начавший зарождаться крик, стал сам себя душить. Алексей не услышал, как сзади к нему подошли Ибрагим, Валентина,
— Не держи в себе крик, — посоветовал Султанов, положив ему руку на плечо. — Освободись.
— Да, поплачь, — добавила Валентина, — будет легче.
Утешая Алексея, они в тоже время с опаской прислушивались к звукам приближающегося вертолета и смотрели по сторонам в поисках укромного места. Что означает этот шелестящий звук, они отлично понимали, и не ждали от него ничего хорошего.
Не найдя никакого подходящего укрытия, Султанов толкнул Валентину в спину и с криком «Ложись!», упал рядом с мертвыми телами. Уже с земли он ударил журналистов под колени, повалил их на землю, а потом навалился на плечи Алексея, придавив и его к земле.
— Никому не шевелиться, — зашипел он, перекрывая гул нависшего в нескольких десятках метров от них вертолета. — Авось пронесет, не заметят.
Глава 8
Атака мертвецов
Падая, Алексей больно ударился коленом об острый камень. Это боль вдруг резко ударила ему в голову, вывела его из состояния ступора и заставила посмотреть прямо в лицо суровой реальности. Теперь он Защитник! Последний Защитник из их тройки! А это значит, что он должен будет выйти сегодня в полдень на Суд Божий и призвать к ответу обидчика! Но до полудня еще надо дожить! И желательно здоровым и невредимым! Чтобы выжить, надо было действовать! Чтобы действовать, надо понять, что вокруг происходит. Но придавленный сверху телом Султанова и оглушенный шумом винтов над головой, Алексей не мог даже голову повернуть в сторону воронки.
— Пустите, — зашептал он Ибрагиму, — мне надо посмотреть, что там происходит!
— Лежи, не дергайся, — прямо в ухо выдохнул ему Султанов, — если поверят, что мы убиты, пройдут мимо.
— Не поверят! У них датчики тепла. Они нас вмиг раскусят, если уже не раскусили.
— Черт, — ругнулся Султанов, — про них я забыл.
— Вот именно. Пусти!
Алексей вылез из-под потной подмышки Султанова и заглянул через плечо. Он успел заметить, как раскрылось металлическое брюхо и из него началось десантирование железных яйцевидных контейнеров. Ударившись о землю, они раскатывались в разные стороны, раскрывались, вставали на гусеничный ход и ощетинивались короткими стволами пулеметов. Один из роботов, урча электромоторчиком, покатился в их сторону, но не доехал каких-то трех-четырех метров, встал, убрал внутрь гусеницы и, ввинтившись по пояс в землю, замер в ожидании команды. Со стороны он теперь стал похож на небольшую металлическую кочку или пенек.
Алексей вернул голову в прежнее положение.
— Теперь мне все более-менее понятно! Это МАЗы — модули автоматической зачистки. В тумане он нас не видит, но тепловизоры, думаю, нас уже засекли.
— Тогда чего же они не стреляют? — увидел шевелящийся кадык Султанова Алексей.
— Не поступило команды.
— Да, что же это такое? — тоненько запричитала Анна, откуда-то сбоку.
— Все зависит от оператора, но думаю, у нас еще есть несколько минут, чтобы сообразить, что делать. Видимо, сейчас идет рекогносцировка на местности, расчеты опасности.
Странно, но Алексей почти совершенно не чувствовал опасности. Он был уверен, что обязательно найдет выход. Ведь он так любит жизнь! И он не изведал всех ее радостей! А значит, решение проблемы где-то рядом. Буквально на расстоянии вытянутой руки. Внутренний голос ворвался в его сознание вихрем слов и образов, которые мгновенно сформировались в план дальнейших действий. «Машины, которые готовы их уничтожить, это мертвые куски металла, а против мертвых способны драться только мертвые», — услышал Алексей внутренний голос и тут же лег на спину, вытянул руку и схватился за холодную кисть Ильи.
— Прости, брат, — прошептал он, стирая с глаз навернувшиеся слезы. Затем резко дернул тело мертвого брата на себя. Прикрылся им как щитом и начал вставать. Ближайший к нему МАЗ мгновенно отреагировал на движение рядом с собой. Открылся глазок видеокамеры, на несколько секунд показался датчик тепла, защелкали механизмы подачи патронов, но выстрелов так и не последовало. Видимо, оператор «машинки смерти» где-то там, вдали не знал, как поступить. Информация, которая отображалась на его дисплее, была совершенно противоречива. С одной стороны, и визуально, и по параметрам тепла — перед ним был неживой объект. Но с другой стороны, этот объект двигался и двигался в его направлении.
Алексей не сомневался, что оператор рано или поздно сообразит, что происходит, или уже понял, но, видимо, не знал, как ему поступать в такой ситуации. Открывать огонь на поражение или получить приказ? Он начал просчитывать варианты, запрашивать помощь. А решительность иногда куда важнее, чем просчет всех вариантов!
Алексей, прижавшись к спине Ильи, сделал второй шаг, каждую секунду ожидая свинцового урагана, который мог снести его, свалить с ног и сделать его такой же мертвой куклой. Тело брата еще не начало костенеть, поэтому гнулось в позвоночнике и заваливалось вперед. Чтобы удержать его, Алексею пришлось вцепиться зубами в воротник его толстой кожаной куртки. В нос ударил резкий запах крови. На зубах появился привкус задубленной кожи, существенно снизился обзор. Теперь Алексей видел только бледный затылок Ильи, но тем не менее все равно смог подойти к МАЗу вплотную раньше, чем тот начал стрелять. Алексей толкнул себя вместе с телом брата на ствол пулемета, заткнул им амбразуру и прижался к стальному яйцу, как к родной матери именно в этот момент, когда робот дал свой первый залп. Стволов было четыре, они смотрели в четыре стороны. Пороховые газы двух стволов обожгли ему руки, но третий был плотно закрыт телом Ильи. Пуля не смогла пробить толстую кожу куртки, застряла в стволе, вторая ударилась в первую, свинец расплющило, ствол перекосило, МАЗ, заполненный пороховыми газами, взорвался изнутри. Раскололся как орех и замолчал. «Орешек знает все! Мы не привыкли отступать! Нам расколоть его поможет!»… Вдруг совершенно не к месту вспомнил Алексей детскую заставку к киножурналу «Хочу все знать!», который в детстве каждый вечер крутил на DVD его отец. Наконец, он смог выпустить из зубов кожаный воротник и осмотреться.
Картина боя нарисовалась ему во всей красе. Пол Ньюман, прикрываясь телом черного охотника, шел в атаку на второй МАЗ, а Ибрагим Султанов держа в руке снайперскую винтовку «винторез» с разбитым оптическим прицелом, сидел на одном колене, укрывшись за бетонной плитой, и стрелял по третьему стальному яйцу. Пули опрокидывали яйцо на бок. Оно замолкало на короткое мгновение, но потом снова упрямо поднималось и начинало вгонять свинец в тело Черного снайпера, которое подрагивало, словно Ньюман дергал его сзади за ниточки. Где-то рядом тоже стреляли из всех видов оружия, а над головой грохотали винты вертолета. Две грозные молнии сорвались из-под брюха железной птицы, ушли куда-то в туман. Там захлебнулся и замолчал спаренный пулемет. Из тумана выскочил парень в зеленой камуфляжной форме российских войск и, раскинув руки, прыгнул на изрыгающего огонь полумертвого истукана. Алексей увидел, как в полете тот выдернул чеку из гранаты, а губы прокричали что-то похожее на «мамочка, прости!» С горы раздался грозный гул, и молния, ударив в бок вертолета, швырнула его на землю. В воздухе машина разломилась на несколько неравных частей, перевернулась, и отломившийся двигатель с винтами запрыгал по склону воронки, как будто какой-то невиданный великан замахал руками-лопастями, кроша в мелкий салат все стальные яйца, не вовремя оказавшиеся рядом… Все заволокло дымом вперемешку с пылью и туманом.
Через несколько минут бой закончился. Словно невидимый дирижер взмахнул рукой и приказал всем замолчать, зажав в ладони тишину. Алексей открыл рот, проверяя, не заложило ли у него уши, но нет, просто стало тихо. Где-то потрескивал огонь, стонал раненый, шумела вода, даже как ни в чем не бывало щебетали птахи, но все это был тихо по сравнению с грохотом короткого боя, участником которого он только что был. Боя, из которого он не должен был выйти живым. Никто не должен был выйти живым, потому что это даже боем назвать было нельзя. Скорее побоище, где кровь лилась только с одной стороны. И тем не менее… То, что случилось, можно было назвать только чудом. Он прошел по самой кромке жизни, и смерть только сильно опалила ему руки. Алексей поднял ладони и посмотрел на пальцы. Кожа покрылась волдырями и нестерпимо саднила. В голове появилась паническая мысль. «Два раза чудес не бывает. А ведь это все только начало! Сколько еще будет этих железных болванов? Сколько можно будет продержаться против железной машины смерти? Как их всех одолеть? Как остановить? Кровь будет медленно вытекать из моих жил, а они, недосягаемые, будут забирать моих братьев, моих друзей, просто людей, оказавшихся рядом, и лишь менять своих истуканов, до тех пор, пока мои силы не иссякнут… Я ведь не железный! Почему вообще я должен быть Защитником? Им ведь может быть каждый!»