Кодекс
Шрифт:
И все. Никаких упоминаний о Хаузере, Белом городе, забытой гробнице и ненормальном отце, который похоронил себя со всем своим состоянием. Ни строки.
Скиба почувствовал, что груз целого мира свалился с его плеч. Бродбенты живы. С ними не расправились. Хаузер не сумел раздобыть кодекс. И что самое главное — не смог совершить убийство. Скиба никогда не узнает, что произошло. Наводить справки было бы слишком опасно. Но ясно было одно: он не повинен в убийстве. За ним много других преступлений, которые предстоит искупить, но среди них нет самого страшного — насильственного отнятия человеческой жизни, в том числе своей собственной.
И еще, лишившись всего: денег, недвижимости, репутации, — Скиба обрел способность видеть. Шоры были сорваны. Он прозрел, словно снова стал ребенком: понял, какие совершил преступления, каким эгоистичным и алчным человеком сделался. С предельной ясностью осознал свое моральное падение во время успешного восхождения на вершины деловой карьеры. Как просто оказалось сбиться с пути, перепутать честность и престиж, власть и ответственность, низкопоклонство и преданность, прибыль и достоинство. Надо быть очень целостным человеком, чтобы сохранить ясность ума в такой системе.
Скиба смотрел в темнеющую поверхность озера и улыбался. В наступающих сумерках растворялось все, над чем он так упорно бился и что казалось ему таким важным. В конце концов исчезнет и этот дощатый домик, и он уже не сможет смотреть на это озеро.
Что ж, ну и пусть. Он умер и снова родился. И теперь начинал новую жизнь.
87
Офицер Джимми Мартинес из полицейского управления Санта-Фе положил телефонную трубку. Листья на хлопковом дереве за окном пожелтели и приобрели сочный золотистый оттенок, с гор подул холодный ветер. Мартинес посмотрел на своего напарника Уилсона.
— Снова по поводу имения Бродбента? — поинтересовался Уилсон.
Мартинес кивнул.
— За это время соседи могли бы и привыкнуть к тому, что там творится.
— Богатые люди — кто их разберет? — Мартинес согласно фыркнул.
— Нет, ты слышал что-нибудь подобное? Разукрашенный татуировками индеец из Центральной Америки ходит в костюмах старика, курит его трубки, разъезжает на его лошадях по усадьбе в тысячу акров, строит из себя джентльмена и требует, чтобы слуги величали его «сэр»!
— Мы же проверяли: там все чисто, он — владелец имения, — отозвался Мартинес.
— Чисто-то чисто. Но вопрос в том, как ему удалось прибрать имение к рукам? Оно стоит двадцать, а то и тридцать миллионов. И чтобы его содержать, надо тратить не меньше двух миллионов в год. Ты что, считаешь, что у подобных типов могут быть такие деньги?
— Да, — улыбнулся Мартинес.
— Что значит «да»? Джимми, ты же видел, у парня подпилены зубы. Он — натуральный дикарь!
— Нет, он один из Бродбентов.
— Ты в своем уме, Джимми? Это он-то — Бродбент? С мочками ушей до земли. Ты чем обкурился?
— Он похож на всех остальных.
— А ты их видел?
— Знаком с двумя братьями. Говорю тебе, он тоже сын старины Бродбента.
Уилсон в изумлении посмотрел на напарника.
— У старика была соответствующая репутация. Другие сыновья получили картины, а этот — дом и мешок денег. Все очень просто.
— Индеец — один из Бродбентов?
— Вне всякого сомнения. Готов поспорить, во время одной из экспедиций старик обрюхатил индейскую скво, и вот тебе результат.
Глубоко потрясенный Уилсон откинулся на спинку стула.
— Знаешь что, Джимми, быть тебе лейтенантом в следственном отделе.
— Согласен, — скромно кивнул Мартинес.