Кофе с ароматом любви

Тур Злата

– Пойдем на кухню, я как раз кофе поставила варить.

– А ты одна? – опасливо оглядываясь по сторонам, спросила Влада. Ей страшно было подумать, что сейчас выйдет ее муж или любовник.

– Одна, не волнуйся. Я сама себе хозяйка.

Разлив в небольшие красивые чашечки сногсшибенно пахнущий кофе, навалив в вазочку кучу вкусных конфет, Василиса указала гостье на стул напротив себя и, поставив локти на стол, требовательно сказала:

– Ну, рассказывай свою опупею. Ой, пардон, эпопею. И кофе пей, а то остынет.

Влада, помявшись, ответила, что лучше постоит.

Василиса непонимающе вздернула бровь. Вопрос

открыто читался в ее взгляде.

– Муж… вы..вы, – гостья покраснела и почувствовала, как спазм перехватил горло. Она просто не могла выговорить слово, называющее то, что ей приходилось терпеть. Что Вася подумает?!

– Что, выгнал?

– Вы-порол, – едва не зажмурясь, выпалила она. Сердце затрепыхалось, как воробышек, пойманный котом.

Философский пофигизм разом слетел с лица Василисы. Глаза ее распахнулись, и она едва не открыла рот от удивления.

– Вы – порол? – переспросила она. – Как это? БДСМ что ли?

– Нет, – поспешно ответила Влада, а затем после секундного замешательства, – а может это и есть оно?

Как же ей было стыдно! Но лучше перетерпеть сейчас этот позор и попросить помощи, чем вернуться к прежней жизни.

– И что у тебя там, так сильно болит?

Влада только молча кивнула.

– А ну показывай! У меня пантенол есть, сейчас намажем. Он хоть и против ожогов, но тоже пойдет, – и, подхватившись со стула, словно Мини Купер, рвущий с места 100 км, метнулась к аптечке. Затем, не обращая внимания на протесты владелицы пострадавшей попы, быстренько задрала легкое платье и стянула с нее трусики.

– Стой смирно! Командовать парадом буду я! Стыдно быть такой дурехой, а лечиться не стыдно, – и новоявленный Айболит принялся врачевать багровые, едва не сочащиеся рубцы. Затем приложила стерильную салфетку и вернула белье на место.

– Садись аккуратно и рассказывай. Или сначала кофе попей, а потом рассказывай.

Однако Влада, со вчерашнего обеда маковой росинки не державшая во рту, и сейчас не могла проглотить и кусочка. Через силу протолкнула кофе.

Поначалу она с трудом выдавливала из себя слова, а затем, словно прорвав плотину, все обиды, нанесенные мужем, выплеснулись разом. И только ради одного этого стоило прийти к Василисе. Душа будто очистилась от липкой паутины унижений и оскорблений. Стало легко и страшно. Теперь точно она не сможет ни дня провести под одной крышей с мужем.

Василиса не проронила ни звука, но видно было, что если бы Сергей попался ей сейчас под руку, она бы его сытую чиновничью физиономию подретушировала основательно.

– Теперь понимаешь, почему я собиралась …с балкона?

– Не понимаю. Как тебя вообще угораздило так вляпаться? Да как только начал унижать – все! Либо ставь на место, либо беги, так, чтоб пятки в задницу влипали. Это закон жизни. Если он из тебя сделал жертву – не остановится. Откуда бытовое насилие идет, думаешь? От женщин. Раз простила побои, когда он на колени упал, клялся и божился. Сто пудов – повторится опять.

– Вась, ну а вдруг это действительно был бы единственный раз? И он все осознал?

– Ох, и глупая ж ты! Понимаешь, человеки – это те же животные. И многие звереют от вида крови. Войдя в раж, не могут остановиться. Понимают только силу!!! Запомни. Повернешься мягким брюшком – растерзают, как Тузик грелку. В отношениях как на войне. Либо ты прогибаешь, либо тебя.

– А как ты отстаиваешь свои права? – Влада, на собственной

коже познавшая, что значит прогневать мужа, выжидающе посмотрела на Василису.

Та, глядя на недоверчиво – восхищенное лицо новой знакомой, расхохоталась.

– Ты не смотри, то я такая маленькая. Кому между глаз заряжу, скаковую лошадь обгонит! Но это в крайнем случае. Был у меня гражданский муж, я жила с ним почти год, пока мне не надоело. Здоровый бугай такой был. Сначала носился со мной, как с японской статуэткой. Пылинки сдувал. А потом начал потихоньку, как твой, гайки закручивать. Однажды мы поскандалили, и он меня ударил. Я отлетела в угол. А он такой королем проходит мимо и роняет: – И не смей на меня голос повышать! Иначе я напомню, кто тебя содержит!

– А ты? – Влада округлила глаза. В правильно устроенном уме хорошей девочки не было никаких приемлемых решений, кроме как выполнить то, что он сказал. Но ведь и, правда, негоже на мужчину кричать? Это унижает его мужское достоинство!

– Посидела я в углу, поджав хвост. Потом пошла на кухню, налила в чайник холодной воды. Подкралась неслышно к нему – а он лежит на диване такой весь из себя царь зверей. Я и вылила ровной струйкой все ему на причинное место. Он вскочил, как ошпаренный, глаза бешеной селедки, мать – перемать орет! Ты б видела! Собрался было мне еще отвесить. Но я отступила на шаг. И говорю тихо так и убедительно: «Еще раз меня ударишь, и в чайнике будет кипяток! Ты понял?!» Поматерился еще, сказал, что я чокнутая. Ну, с очевидным спорить глупо, так что я уж и не стала, – и Василиса озорно улыбнулась. Ей так шла улыбка – она и без того зашкаливавшую харизму усиливала во сто крат.

Влада даже забыла, в каком положении находится. Она любовалась этой безумно обаятельной, отвязной девушкой. Наверняка, у нее жизнь гладкая и благополучная. Что ж, у всех все по-разному. Кто-то счастлив, кто-то нет.

Словно угадав мысли по слегка завистливо-грустному огоньку в глазах соседки, Василиса пристально посмотрела на нее и сказала:

– Ты думаешь, я с золотой ложкой родилась во рту?

– А нет, разве?

– Мама у меня уборщица в школе, папа – рабочий по ремонту там же. Они счастливы, любят друг друга. Но я считаю, мур-муром сыт не будешь. Мне осточертело смотреть, как мои, золотые и любимые, родители после зарплаты садятся за стол и на калькуляторе подсчитывают, смогут ли они в этом месяце купить мне платье или надо еще поднакопить. Понимаешь, они счастливы, хотя самое большое путешествие у каждого из них – это поездка на дачу. И дача – это просто вагончик, куда складывают инструменты. Она не для отдыха, а для того, чтобы, простояв раком весь день на жаре, собрать то, что можно спокойно купить в магазине и без всякого геморра.

Мичуринцы юные, блин. И потом на убитой шестерке с гордостью привезти урожай в город. Это образ жизни!!! Образ мыслей! Ни кино, ни театр, ни кафе для них не существуют – это неразумные траты! Не говоря уже о море и теплых странах. Даже сейчас, когда я им неслабо помогаю, они все равно таскаются на эту дачу, все равно считают копейки. Понимаешь?! Все в голове! Обожаю Булгакова и его Мега-цитату: «Разруха не в клозетах, а в головах»

Влада удивленно посмотрела на Василису. Она ей безумно нравилась, такая квинтэссенция драйва, практичности, жизненной мудрости. Но вот с сигаретой в зубах она смотрелась более органично, чем с книжкой в руках.