Кофе в постель (сборник рассказов)

Ильичев Валерий Аркадьевич

"Такое впечатление, что она меня провоцирует на отказ от дальнейшего сватовства. Это интересно. Надо разрушить её планы",

– Знаете, во все мире считают, что лучшие повара - мужчины. Я уже привык за годы холостяцкой жизни сам готовить, так что ваши кулинарные способности меня не очень-то беспокоят. Зато у вас тут все чисто и опрятно. Просто глаза радуются.

Журавская неожиданно вспыхнула:

– Да, у меня чистота и порядок: каждая вещь на своем месте. И пусть только кто-то попробует положить её не туда, куда я определила. Я своего покойного мужа один раз по щекам отхлестала, когда он тюбик с зубной пастой в очередной раз положил на полочку в ванной не с левой стороны, а с правовой. И вы знаете, он больше не ошибался, запомнил на всю жизнь.
– И лицо женщины расползлось в торжествующей улыбке.

"Непохоже, что играет. Кажется вполне искренней. Тем хуже для её будущего избранника".

Наступившая пауза совсем не беспокоила хозяйку. Она сидела и смотрела поверх головы Смелкова, в верхний угол комнаты. Казалось, её взгляд пронзал бетонный потолок и устремлялся все выше в заоблачные дали космоса. Молчание становилось нестерпимым, Смелков осторожно дотронулся до руки хозяйки и тут же невольно отпрянул от произведенного им эффекта. Тело женщины словно пронзил электрический ток, и оно содрогнулось. Испуганно озираясь, будто очнувшись ото сна, она какие-то мгновения приходила в себя, постепенно вспоминая, где находится. По ставшим осмысленному взгляду Смелков понял, что женщина вспомнила, кто перед ней.

– Вы что-то совсем не кушаете, - обратилась она к Смелкову, - если не нравится, то давайте уберем. Мне этим себя кормит надо завтра во время дежурства.
– Она аккуратно накрыла тарелку с оставшимися блинчиками металлической крышкой и спрятала в холодильник.
– Теперь будем пить чай. Я пойду вскипячу воду. А вы не стойте без дела. Я не люблю, когда мужчины жир нагуливают. Помойте пока за собой тарелку и ополосните бокалы.

"Эта дама способна отвратить от сватовства и женитьбы любого. Никакой дачи не захочешь".

Протерев полотенцем наскоро вымытую посуду, Смелков, пока хозяйка заваривала чай, вернулся в комнату и, как обычно делал в новом доме, стал осматривать книжные полки: подбор литературы может многое рассказать о хозяйке. Но ничего особенного не обнаружил. Одна из полок была занята технической литературой, оставшейся, по-видимому, от прежнего мужа. Справа от тумбочки лежала стопка старых газет. На всякий случай Смелков начал быстро перелистывать. В мелькании названий и шрифтов что-то необычное привлекло его внимание. Нет, все-таки не зря он заглянул сюда: в стопке макулатуры лежала газета "Маяк" Кислинского горсовета от 27 июля, купленная как раз в день отъезда Курина из Тульской области. Значит, он все-таки был здесь после своего возвращения в Москву, и Журавская лгала, отрицая это. Смелков поспешно засунул газету обратно в стопку, быстро шагнув в сторону. И вовремя! Послышались шаги хозяйки, несущей чашки с чаем.

– Давайте я вам помогу!

– Нет, ни в коем случае!
– голос хозяйки был излишне резок, словно она чего-то испугалась.

"Странно!
– подумал Смелков, но возражать не стал. Чай пили в полном молчании, словно супруги, прожившие долгие годы вместе. И вновь хозяйку нисколько не смутила эта напряженная пауза. Казалось она даже забыла о присутствии новоявленного жениха.

Наверное, привыкла к мужу-слуге, которого можно и не замечать, относясь как к неодушевленному предмету. Ну что же, примем правила её игры: буду молчать пока не заговорит сама" И он потянулся ещё за одной конфетой. Казалось бы, безучастная ко всему хозяйка все замечала:

– На одну чашку чая надо тратить лишь одну конфету. Иначе это не питье чая с конфетами. А еда конфет с чаем.

Неожиданно для себя Смелков рассмеялся. Женщину его смех совсем не смутил. Она продолжала спокойно прихлебывать чай, откусывая понемногу от дешевой соевой конфеты. Смелков отставил в сторону свою недопитую чашку.

– Если не будете больше пить, то не сидите, как в зале ожидания. А идите и вымойте за собой посуду!

"Она явно испытывает мое терпение". Смелков, демонстрируя покорность, вышел на кухню, торопливо сполоснул чашку и поспешил назад в комнату. Если хозяйка что-нибудь замышляет против него, то сейчас самый подходящий случай: те трое, очевидно, допустили ошибку, попав в западню. Но в комнате все было по-прежнему: дама даже не сдвинулась с места. Смелков вновь присел на диван, ожидая. Что же будет дальше. И тут взгляд Журавской спился ему прямо в переносицу. Смелкову стало не по себе: уж не набросится ли она на него? Но обошлось. Она заговорила тихим голосом. В котором Смелков почувствовал тщательно маскируемую напряженность.

– Так вы не уходите? Вас все во мне устраивает, не так ли?

– Да. Безусловно.

– Тогда перейдем к делу. Я хочу показать вам мой фотоальбом.

"Наверное, этот показ альбома имеет для её больного сознания какое-то важное значение" - заинтересованно подумал Смелков, приготовившись увидеть семейные фотографии Журавской от юных лет до зрелого возраста. Но, открыв тяжелый переплет старинного, ещё революционного издания, был поражен. Перелистывая страницу за страницей, он видел лишь запечатленную с разных сторон добротную двухэтажную дачу, всевозможные хозяйственные постройки и внутреннее убранство жилых комнат и подсобных помещений.

"Не поленился же кто-то все это снимать! Смелков всегда был равнодушен к недвижимости и не стремился иметь собственную дачу, предпочитая туризм и отдых с переменой мест. Но интуиция подсказала, что от его отношения к демонстрируемым фотоснимкам зависит успех всей операции. И он начал восхищаться каждым из снимков, разбирая отдельные детали, внимательно следя за реакцией хозяйки. Она и не скрывала, удовольствия от похвал гостя её собственности. Кто, как не она, преодолевая сопротивление мужа в течение долгих лет, все перестраивала, улучшая планировку строений и садового участка. С удовлетворением выслушивая похвалы очередного претендента, она в тоже время, казалось, чего-то ждала. И Смелков мучительно размышлял, что же она хочет, возвращая его внимание к одним и тем же снимкам. И чтобы не молчать, он сказал:

– Наверное, все это стоит целого состояния по нынешним временам.

И сразу почувствовал, как преобразилась Журавская: её взгляд стал пристальным и цепким, на щеках от волнения появились два небольших пятнышка нездорового нервного румянца. Она, несомненно, торжествовала, словно одержала трудную победу. Но Смелков пока не понимал, в чем же тогда его поражение.

Осевшим от волнения голосом женщина предложила:

– Вы сами сможете оценить её стоимость прямо на месте. Я завтра дежурю, а на следующий день с утра отвезу вас туда. Вы не возражаете?

– Нет, конечно. С удовольствием. А где мы встретимся?

– Послезавтра в девять, на станции метро "Комсомольская", кольцевая, у головного вагона ближе к выходу к Ярославскому вокзалу. А сейчас извините, я устала, завтра трудное дежурство. Лучше будет, если вы уйдете.

Смелков покорно поднялся. И куда подевалась презрительная холодность Галины Сергеевны. Она была теперь сама любезность. Проводив гостя до дверей, даже позволила ему многообещающе пожать себе локоть.

"И почему этот вопрос о стоимости дачи произвел в ней такие чудесные перемены?" Это ещё предстояло выяснить. Выйдя на улицу, Смелков, заметив на другой стороне Губина, прошел быстро вперед и лишь возле входа в метро остановился.