Когда боги закрывают глаза
Шрифт:
Но сегодня он приехал из Москвы сюда.
С правой стороны дороги открывался вид на поля, развалины биокомбината были тут как на ладони. Иван Лыков съехал с дороги и направил машину по колдобинам к небольшому леску, загнал «Форд» в кусты, вышел, достал из багажника фонарь, сумку с инструментами и углубился в лес.
То, что он искал, возможно, располагалось именно тут, а не среди развалин. Облетая в прошлый раз на вертолете этот участок, он заметил узкую заросшую просеку. И она явно куда-то вела – в стороне от всех проезжих
Вскоре он вышел прямо на нее и, сверившись с навигатором в компьютере-планшете, сориентировавшись на местности – где аэродром, где поселок, где биокомбинат, – зашагал в нужную, как ему казалось, сторону.
Пару раз он останавливался и осматривал колею – судя по всему, несколько дней назад тут проезжали машины. Да, сразу несколько машин.
Просека уводила на север, а то, что Иван Лыков с такой настойчивостью искал, возникло там, в лесу, несколько в стороне.
Можно подумать, что это холм среди леса, бугор, заросший кустами. Иван Лыков сошел с просеки, обошел бугор – так и есть. В склоне – квадратная железная дверь. Судя по всему, вход в вентиляционную шахту подземного строения.
Он налег плечом, но запертая дверь не поддалась. Тогда он открыл сумку с инструментами. Жизнь на станции «Восток» в Антарктиде научила его многому. Например, чинить все, что только можно починить, а также удалять старые сломанные детали, вскрывать, резать самый крепкий металл, взрывать лед, управлять вертолетом, внедорожником, вездеходом, грузовиком, краном-лебедкой.
Он старался не шуметь. Пусть военных тут в округе уже не было, да и полиция смотала удочки, пусть кругом только лес, просека, незасеянные поля, он все равно старался работать тихо.
Через двадцать минут он вскрыл дверь в вентиляционную шахту.
Достал из сумки два мотка веревок, один сунул в карман куртки, другой размотал, привязал к железной двери и осторожно начал свой спуск в темноту.
Вход шел под уклон и был довольно глубоким, по идее, тут должны остаться стальные скобы в стенах, но они отсутствовали.
Через пару минут Иван Лыков достиг дна. Он посветил фонарем – туннель. Чтобы сориентироваться, он снова сверился с навигатором в планшете. Его интересовало одно – в какую сторону идти теперь, где там наверху биокомбинат.
Ага, надо идти налево по туннелю.
Лыков шел медленно, светя фонарем – кругом лишь бетонные стены. Бетон чудовищной толщины, словно в противоатомном бункере. Но это не ядерный схрон, а нечто совсем, совсем другое. Пусть снаружи там все, что можно разглядеть с дороги и с воздуха, кружа на вертолете, лишь заброшенная промзона – корпуса, развалины, гниль, предназначенная к сносу, – тут, под землей, все по-иному.
Туннель уперся в перекресток. Лыков снова попытался свериться с навигатором, но сигнал в планшете теперь отсутствовал. Сам не зная как, Лыков опустился довольно глубоко, словно в старую шахту метро.
Туннель, который он выбрал на прошлом перекрестке, уперся в новый перекресток. Куда идти теперь? Лыков побрел уже наугад, светя фонарем. Неожиданно он понял – дорогу назад, туда, где наверх поможет подняться только веревка, пожалуй, непросто будет найти.
Но ему не нужно назад, то, что он ищет, здесь, под землей, в этом лабиринте. Тут есть другой выход, точнее, вход.
Туннель окончился тупиком, и Лыков вынужден был вернуться на тот самый перекресток и выбрать другое направление.
В темноте он прислушивался к звукам. Немного звуков, но в могильной тишине они отчетливо слышны – где-то шумит вода и словно что-то гудит.
Лыков замер, весь обратившись в слух. Гудение… так работает мощный генератор. Надо идти на звук!
Шагая в темноте, он вспоминал ослепительное солнце Антарктиды, от которого болели глаза в феврале – на пике местного лета.
На станцию «Восток» он больше уже никогда не вернется. А куда поедет, когда все… да, когда все это окончится благополучно, нет, когда все окончится полным триумфом, ради которого все и затевалось, обдумывалось, взвешивалось как на весах, планировалось, исполнялось?
Они никогда не встретятся с сестрой Анной. Это решено. Она так захотела, и он подчинился. Но ведь можно жить там, где она, не показываясь ей на глаза. В Бельгии, где теперь она и ее муж, и их дети… В Бельгии много тихих городишек. Он купит дом поблизости и осядет там. У него будут деньги, много денег. Очень много денег.
И он распорядится всеми этими капиталами, но потом, после… сначала он просто тихо поживет там, в Бельгии, где сестра… где любимая обожаемая его сестра… рядом с ней и одновременно не показываясь ей…
Наслаждаясь близостью… пусть такой, если к иной путь заказан.
Иван Лыков остановился, прислонился плечом к холодной бетонной стене. Ему казалось, что все это он давно забыл, уничтожил в себе, как заразу. Уезжая в Антарктиду, бросая все, отряхивая прежний прах…
В бетонную стену прямо на уровне его глаз вбита стальная скоба, придерживающая толстый кабель.
По кабелю он и пошел дальше и снова уперся в железную дверь в стене.
Он решил вскрыть эту дверь. Не блуждать больше по подземелью в потемках.
Металл в этой двери намного толще, почти сейфовая броня.
Иван Лыков достал все необходимые для взлома инструменты. И начал работать.
Прошел час.
С него лил градом пот. Он давно уже разделся, сбросил куртку, остался в одной футболке, потемневшей на груди и под мышками.
В воздухе стоял густой запах нагретого металла. Два сверла сломалось, Лыков поранил себе руку зубилом, наскоро замотал рану платком и продолжил работу.
Прошло еще полчаса. Возможно, профессиональный медвежатник вскрыл бы эту дверь намного быстрее. Но у Лыкова ушло на все час сорок пять минут.