Когда богу стало скучно. Том 4
Шрифт:
Вместе с водой, о чистоте которой заботится не приходится, в рот попали ещё и частички песка, осевшие на языке и расчасавшие стенки горла.
Из-за этого я какое-то время ещё кашлял. Напившись ещё из парочки таких луж, я нашёл дубинку.
“До чего же я докатился, чтобы из луж пить, да ещё и с таким аппетитом”
Сильная жажда ушла, сознание прояснилось. Посмотрев на ситуацию со стороны, я почувствовал горечь внутри. Настолько сильную, что захотелось скрипеть зубами то ли от злости, то ли от отчаяния.
Я
От холодного ветра пробирает дрожь до самых костей. Худые руки сжимающие ледяной на ощупь металл, обжигает горячей болью.
Смотря на безжизненный пейзаж, вроде неба закрытого тёмными тучами, влажную землю, по которой нужно ходить с особой осторожностью, чтобы не вымазаться случайно в грязи, как я.
“Надо вернутся”
Я уже хотел обернуться, как заметил сквозь замыленный взгляд следы, чьих-то ног. Только пригнувшись я понял, что это следы похожи на собачьи.
“Скорей всего это сородичи той твари, что вцепилась в меня”
Только вспомнив запах той пасти, по телу прошла дрожь. Сглотнув загустевшую во рту слюну с долей песка, я откашлялся, да так что с трудом смог вновь вдохнуть.
“Дьявол, тут опасно оставаться. Нужно вернуться”
Оборачиваясь, я увидел мост, через который проходил, когда последний раз себя помню. Он кажется таким маленьким, отсюда едва его можно разглядеть.
“Неужели я так далеко прошёл? Тут же километров десять не меньше”
С трудом вновь взобравшись на возвышенность, осмотрел будку, в которой очнулся. Никак иначе её не назвать.
Не будь я там раньше подумал, что это какой-то забытый туалет. Древесина, из которой он сделан уже начала гнить, под влиянием ветра или же времени она наклонилась слегка вправо, а роль крыши играет старый шифер.
“Чёрт возьми, сколько же ему лет? Пятьдесят?”
Я бы нашёл ещё что сказать насчёт сего творения, но на это нет ни сил, ни времени.
“Что делать дальше? Останусь здесь умру от голода, выйду стану лёгкой закуской для тех тварей. Судя по следам их целая стая”
Сев на стул, переплёл пальцы между собой, яростно сжимая их, игнорируя уже успевшую слегка подсохнуть грязь, как на руках, так и на лице. Хотя висок и чешется, но сейчас не до этого.
“Блять, и зачем мне всё это?”
Тело вдруг совсем потеряло даже толику энергии, которую имела. Руки опустились висеть над прогнившим полом, пока голова обречённо смотрит вверх.
“Куда мне идти? В лагерь? А зачем? Кто меня там ждёт? Что я буду делать, если вернусь? Отомщу? Кому? Хильде? Но зачем, она сделал всё правильно, конечно, некрасиво, но правильно.
Не будь дядя Марк моим дядей, сам бы это сделал. Кому нужен неадекватный пацан, нарушающий правила, игнорирующий задания и постоянно устраивающий драки. Будь я на их месте так же и поступил. Да нет, я бы поступил бы в разы хуже. Казнил бы подобного индивида перед всеми, самым жестоким способ, на вроде четвертования”
Перед глазами, словно из какого-то кошмара всплыло лицо разъярённой Роберты. То, что она показала, когда я сказал, что не знаю Ральфа.
“Почему я забываю всё? Что это за воспоминания? Какие из них ложные? Хотя если посмотреть на себя то, как я говорю несмотря на то, что глухой то, как хожу, то сколько зарабатывал раньше на программирование, то как мне не по себе с женщинами, хоть я и пытался это не замечать”
Спина почти что лежащая на готовой вот-вот сломаться деревянной спинке стула, начала ныть.
“Даже то, как я показываю любовь. Всё это само собой указывает ответ, нужно просто его принять”
Грязная рука, словно расчёска прошла по голове начиная со лба, заканчивая затылком, оставляя большую часть грязи на влажных волосах.
“Да, я отброс, думающий только о себе. Я столько раз доставлял проблем дяде, столько раз причинял боль, девушке говорившей, что любит меня. Раньше я этого не понимал, но сейчас осознал.
Этими словами она пыталась найти смысл своей жизни. Она также хотела быть любимой. Не факт, что она меня на самом деле любила, как и собственно я её, но она хотела, чтобы я сказал ей эти слова, даже если бы они не были искренними. Она хотела их услышать, чтобы понять, что она кому-то нужна. Что кто-то расстроится если она вдруг умрёт.
Да, она такая же, как и я, но я этого не понимал. Я считал себя жертвой. Единственным на всём белом свете, которому не повезло, единственному страдальцу, поэтому и тешил свою самооценкой её словами.
А сам не делал ничего взамен. То же самое и с дядей. Он остался совсем один, когда его семья погибла. Он нашёл спасение и одновременно наказание во мне. Он пытался получить прощение и почувствовать себя нужным, делая для этого всё что возможно.
Я даже представить не могу, какого ему было, когда он вдруг понимал, что человек стоящий перед ним уже другой, потерявшийся в собственных воспоминаниях. То любящий его, то винящий во всех своих бедах”
Словно добивая и без того, горькое ощущение, в голове на миг показался кадр с тем, как я приставил нож к лицу удивлённого дяди.
“Прости меня дяди. Я и в самом деле заслужил всё это. Умереть для меня после всего этого было бы очень просто и даже эгоистично. Я и не заметил, как ты постарел за это время, как устал. На тебя ведь слишком много свалилось”
К глазам начало подступать, что-то тёплое, сердце замедлило ритм, но в тоже время усилила его. Я чувствую, как оно бьётся, такое чувство, что если я сейчас приложу руку к груди то, почувствую его.
Я вновь вспомнил лицо дяди, когда в первый раз его встретил в лагере. Я не заметил или может не хотел замечать, как он впервые пару секунд улыбался еле заметно.