Когда говорит оружие
Шрифт:
Через два часа ожидания и наблюдения, пока его лошадь с довольным видом щипала траву, Реб Фаррелл определил, что внизу находилось не меньше четырех человек. Кроме Банты и Айка, там жили повар — Реб заметил его, когда тот подошел к двери, чтобы выплеснуть воду, — и еще тощий рыжий парень, который слегка прихрамывал и очень оберегал свою ногу, как будто на ней была совсем свежая рана. Этот человек прошел в корраль и оседлал четырех лошадей.
На помощь рассчитывать не приходилось. Чтобы съездить за ней, потребовалось бы несколько часов. Даже если ему удастся убедить кого-нибудь в правдивости своего рассказа, к тому времени,
Ведя лошадь в поводу, Реб медленно спустился в глубокую лощину, которая вела к долине, по тропе, проходившей с обратной стороны горы. Оставив серого в зарослях, он пошел с винтовкой в руках вниз по каньону. Из его устья он осмотрел долину. Ближайший корраль располагался не более чем в двадцати ярдах, задняя стена ближайшей хижины — примерно на том же расстоянии. Конюшня и остальные постройки образовывали открытый угол с корралем, около которого он стоял. Реб находился к югу от убежища, конюшня выходила на запад, а постройки смотрели на север. Рыжий возился около конюшни, затягивая подпругу седла. Реб медленно вышел из устья каньона и неторопливо направился вдоль ограды корраля, пока не оказался рядом с ним. Больше никого не было видно.
— Отлично, Рыжий! — Он говорил тихо, но достаточно твердо. — Отстегни револьверы и повернись! Одно лишнее движение — и ты труп!
Рыжий медленно повернулся, разведя руки широко в стороны. Его лицо застыло в изумлении.
— Откуда ты взялся? — спросил он.
— Отстегни пояс! Живо!
Руки Рыжего потянулись к пряжке, затем он резко повернулся и выхватил револьвер. Прогремел винчестер Реба. Парень упал; револьвер выскользнул из его пальцев и отлетел по земле на фут от вытянутой руки.
В доме с грохотом упал стул, и Гудрич подскочил к двери. Реб уже ждал его и выстрелил. Пуля обожгла Айку шею. Гудрич дернулся от боли и выпал в дверной проем.
Рядом с Ребом ударила пуля, прилетевшая из дома; он пригнулся и побежал. Гудрич выхватил револьвер и перевернулся на живот. Реб рискнул выстрелить навскидку и заметил, как пуля залепила Айку лицо грязью. Пока бандит ругался и тер глаза, Реб бросил винтовку, выхватил револьвер и кинулся к двери. Он пошел на риск, надеясь, что Джо Банта ничего подобного не ожидает. Когда Реб показался в дверях, Банта внезапно обернулся. Они оба выстрелили, и оба промахнулись. Теперь им пришлось скакать, прыгать, вертеться в тесной комнате, ни на секунду не останавливаясь. Реб ухватился за край стола, чтобы двинуть его под ноги противнику, и выстрелил снова. Банта дернулся, и ответная пуля впилась в потолок. Тогда Реб прыгнул на него и ударил стволом револьвера. Банта упал на четвереньки, но тут же попробовал встать и опять получил удар по голове.
Резко повернувшись, Реб отскочил и оказался у двери. Гудрич ползком подбирался к брошенной винтовке. Пуля вспорола землю у него перед носом. Он остановился и в бешенстве посмотрел на дверь.
— Ты заплатишь за все! Я этого не забуду, даже если проживу тысячу лет!
Скрипнула доска, и Реб поднял голову. Повар смотрел на него поверх двуствольного дробовика.
— Брось оружие! — приказал он. Его глаза довольно блестели. — Брось, или я раскрою твою башку пополам!
Револьвер Реба Фаррелла был наведен на повара, и он не колебался ни секунды.
— Стреляй, — сказал он, — и я убью тебя. Ты прихлопнешь меня, но я возьму тебя с собой. Давай стреляй, потому что на таком расстоянии я не промажу!
Повар уставился на него, судорожно сглотнул, и его глаза забегали. Такой расклад его не устраивал. Он и представить себе не мог, что Реб не отступит перед дробовиком, однако отчетливо понимал, что, пока он будет стрелять в Реба, пуля из револьвера убьет его. А он не собирался вот так, ни с того ни с сего, умирать.
— Стреляй, — произнес Реб, — или брось ружье!
— Ну давай же! — завопил Айк. — Стреляй, ты, грязный идиот!
Повар скосил глаза.
— Ну да, — ухмыльнулся он, — тебя очень беспокоит, что со мной случится.
Он снова посмотрел на Реба. Рука с револьвером не дрогнула.
— Я никогда не был хорошим игроком. Признаю, что ты выиграл. Я лучше буду сидеть в тюрьме живой, чем валяться здесь мертвый. — Он наклонился, осторожно положил дробовик на землю и сделал шаг назад. — Надеюсь, ты вспомнишь об этом, когда меня будут судить.
Реб быстро подобрал оружие, связал Айку и повару руки и перевязал раны Банты. Рыжий покончил счеты с жизнью. Пуля 44-го калибра из винчестера Реба пробила ему грудь под углом справа налево и прошла прямо через сердце.
В полдень следующего дня Реб Фаррелл ехал верхом по улице Пало-Секо. Всюду хлопали двери, и люди выходили посмотреть на процессию: Джо Банта, повар и Айк Гудрич, за которыми шла лошадь с телом Рыжего, а позади всех, держа винтовку поперек седла, — Реб Фаррелл.
Натан Эмбри вышел из салуна и остановился. Лаура стояла в дверях почтовой конторы. Лицо ее вдруг побелело.
— Эмбри, — прогремел на улице голос Реба, — вот твои угонщики. Своих коров ты найдешь в Темном каньоне. Все они откормленные и резвые. Это Джо Банта, на случай, если ты его не знаешь. Мой отец пытался остановить их, и они его убили. Потом они рассудили, что я скорее способен раскусить их, чем такой олух, как ты, поэтому взяли тело моего отца с собой, а когда я выстрелил, бросили его и сбежали. Они на то и рассчитывали, что я подумаю, будто убил собственного отца, а ты заподозришь, что угонщик — я. Правильно, Банта?
Угонщик пожал плечами:
— Ты взял меня. Зачем мне лгать? Конечно, все так, как я тебе и сказал. Эмбри нас не волновал. Я поспрашивал тут вокруг. Все соглашались, что без тебя он не смог бы поймать и лягушку в бочке для дождевой воды!
Лицо Эмбри побагровело.
— Кажется, я должен принести тебе извинения, — холодно заявил он, — но ты не можешь не признать, что я имел причины…
Реб Фаррелл посмотрел на него.
— Причины сомневаться в человеке, который много лет усердно работал на тебя? Причины сомневаться в старике, который никогда никому не причинил вреда? Эмбри, я уезжаю из этих мест, но надеюсь, что это станет для тебя уроком. В следующий раз не слишком торопись осуждать.
Реб двинулся дальше, затем остановился. На дощатом настиле стоял Дейв Барбот.
— Дейв, ты единственный сказал мне доброе слово. Я так понимаю, ты не прочь купить моих коров? Видишь ли, у нас с отцом около четырехсот голов.
— Наверное, чуть больше, — произнес Дейв. — Ты намерен их продать?
— Для тебя они оцениваются в тысячу долларов, но обещай мне, что будешь ухаживать за могилой моего отца, пока жив.
— Одну тысячу? — Барбот не мог в это поверить. — Они же стоят вдвое больше!