Когда любовь ждет
Шрифт:
— Воистину так, да.
— Тогда вы не будете возражать, если вашу комнату обыщут перед тем, как вас выгнать из Круела, не правда ли?
Эрнейс побледнел.
— Госпожа! Вы… э-э-э… боюсь, я не понял вас.
— Поняли, — решительно ответила Леони. — Вы могли обманывать моего мужа с денежными отчетами, потому что он воин и не имеет привычки управлять имением; он не умеет разбираться в денежных делах. Однако вы по глупости решили, что можете дурачить меня. Я не бездельница. В течение нескольких лет я была у самой себя управляющей. Мне достоверно известно, в какую сумму обходится содержание
Его глаза широко раскрылись, и Леони улыбнулась.
— Вижу, господин Эрнейс, что истина доходит до вас.
Он сжал губы.
— Госпожа, у вас нет доказательств того, что я совершил нечто дурное. Круел — не Першвик. Когда сэр Рольф прибыл сюда, здесь царил хаос. Припасов было мало, а цены были высоки.
— Не будь мой муж ранен, он бы занялся этими делами, потому что вы испытываете мое терпение, — рассерженно произнесла Леони. — Говорите, у меня нет доказательств?
Она повернулась к повару и спросила:
— Из этих отчетов следует, господин Джон, что на прошлой неделе вам понадобились припасы на тридцать пять марок. Это правда?
— Нет, госпожа! — Он с трудом выговаривал слова. — Потратили меньше десяти марок.
Взгляд Леони мгновенно обратился на эконома, на чьем побелевшем лице была написана злоба.
— Итак, господин Эрнейс?
— У вас нет права расспрашивать меня о денежных расходах, леди д'Амбер. Я буду разговаривать с вашим мужем…
— Нет, не будете! — бросила она, отступая к двери, и жестом позвала слушавших в удивлении стражников. — Отведите господина Эрнейса туда, где он живет, и обыщите его вещи. Если украденные им деньги будут найдены, он сможет покинуть Круел в одежде, что есть на нем, но больше не возьмет ничего. Если деньги не будут найдены… — Она вновь посмотрела на тщедушного управляющего, сбудется ваше желание поговорить с моим мужем. И вряд ли он будет снисходителен.
Кипя от ярости, Леони вернулась в зал и села ждать, задаваясь вопросом, стоило ли ей заниматься этим делом самой. Не нужно ли было сказать сэру Эварарду или Торпу де ла Мap, чтобы они разобрались с управляющим?
Спустя недолгое время ей сообщили, что хорошо или плохо, но это дело закончилось. Стражники робко приблизились к ней и рассказали, что, пока обыскивали вещи Эрнейса, он бежал. Нашли только пятьдесят марок. Только пятьдесят из многих сотен? Как ей сообщить об этом Рольфу?
Глава 27
Наклонившись, чтобы открыть громоздкий сундук, Рольф застонал. Он знал, что вообще не должен вставать с постели, о чем постоянно предупреждал его Торп. Он ослабел, а его рану зашили только накануне.
Но Рольфа разбирало нетерпение С того момента, когда он узнал, что Леони не была причиной ранения, а, наоборот, помогала ему, Рольфу хотелось искупить свою грубость по отношению к ней Что должна она думать о его недоверии, особенно после того, как только что помогла ему овладеть крепостью Рот?
Рольф провел большую часть дня, раздумывая над тем, что бы такого особенного подарить Леони. Ему не хотелось, чтобы она считала, будто он такой ценой пытается купить ее прощение. Хотелось, чтобы это было что-то красивое, такое, что
В первых двух сундуках хранилась только одежда. В третьем, меньшего размера, лежали драгоценности Леони. Увидев, как их мало, он почувствовал угрызения совести. Среди них были шахматы из слоновой кости и маленькая деревянная коробочка, выстланная бархатом внутри, с дюжиной серебряных ложек. Хранились там и мешочки с заморскими пряностями. На дне сундука лежал украшенный драгоценностями кожаный ремень, завернутый в мягкую шерсть, и еще один — из золотого шнура. В маленькой коробочке он обнаружил три золотые броши. Одна была украшена гранатами, еще одна — эмалью. Кроме того, здесь лежали две серебряные шпильки для волос, золотая пряжка и тонкой работы золотое ожерелье с шестью крупными гранатами между звеньями и золотым крестом в середине.
Всего лишь несколько ценных украшений для такого великолепного сокровища. Но Рольфу было известно, что отец прогнал Леони, когда она была еще ребенком. Так кому же было одаривать ее красивыми безделушками, любоваться тем, как ее глаза сияют от удивления и радости? Рольфа охватила волна ненависти к человеку, так больно обидевшему Леони.
Дверь тихо открылась, и вот — стоит она. И вот — стоит Рольф: перед ее открытым сундуком, завернувшись в простыню, пропитавшуюся кровью. Пойманный с поличным и не имея оправдания.
Она только смотрела во все глаза, лицо Леони было непроницаемо, и она молчала. Рольф покраснел, повернулся и медленно побрел к кровати.
Леони направилась за ним во внутренние покои. Никто не нарушал молчание; наконец она заговорила:
— Господин, если вы искали мои снадобья, де ла Мap должен был сказать вам, что они в моей корзине возле очага.
Рольф вздохнул.
— Так он и должен был сделать.
— Но должна предупредить вас — не пробуйте врачевать самого себя. Вы принесете больше вреда, чем пользы, если не знаете лечебные средства. Я готова вам помочь.
— Правда?
Леони отвернулась, лишившись присутствия духа из-за его неожиданно ласковой речи.
— Вам следовало дождаться, когда я приду.
— Но я не был уверен, что ты придешь. Она посмотрела ему в глаза. Было очевидно, что он пока еще ничего не знает про эконома.
— Почему же вы сомневались, что я приду? многозначительно спросила она. — Вы недвусмысленно дали понять, что мне следует всегда подчиняться вам.
— Но ты в любом случае поступаешь по собственному желанию.
Внезапно они заговорили о трудностях в их взаимоотношениях, хотя сначала не собирались этого делать.
— Мой господин, я никому не разрешаю повелевать моими мыслями и чувствами. Во всем же остальном я, как ваша жена, подчиняюсь вам.
Рольф едва не рассмеялся. Разумеется, она права, он не мог повелевать ее мыслями или чувствами, и с его стороны было бы неблагоразумно добиваться этого. Ему нужно было стремиться изменить ее мысли — некоторые из них.
— Если ты предпочтешь не ухаживать за мной, Леони, я пойму тебя.