Когда мечты улыбаются

Мазаева Ирина

– Ты сильная, уверенная в себе, ты… ты… Не знаю, как это сформулировать. Но тебе всё по плечу. И со страхами ты научишься справляться. Я же говорю, мы все боимся, но все и справляемся. А что делать? Такова жизнь.

– И я научусь не бояться людей?..

– И ты! – горячо заверила подругу Надя, а потом спросила: – Только я не поняла: так ты любишь Фролова, но испугалась, или не любишь и уверена, что он – врун и обманщик?

– Я не знаю…

– О! Твой любимый ответ. А ты подумай…

27.04. 00:00

«Кто придумал, что люди должны прятаться? Скрывать истинные чувства и

порывы? Кто назвал это взрослостью, серьёзностью – кто? Будто в шубе летом. Раздеться бы! Ты приходил – я делала равнодушный вид. Хотелось звонить тебе – вдруг много возомнишь? Господи, как всё мелко, мелочно, смешно! Мы сильно отличаемся? О, как мы одинаковы! Каким образом ты угадал меня тогда, осенью, в школе? О чём я думала, соглашаясь прийти в «Ложный пафос»? Зачем бояться? Есть люди, которых от рождения отличает какая-то неприкаянность, оторванность и потому обречённость; они всегда С КРАЮ. Ты – такой же. И это – одна из причин, по которой мы не можем – боимся! – подойти друг к другу. Ты не можешь помочь мне, я не могу помочь тебе – всё равно что больным в больнице самим лечить друг друга. Но если мы так похожи – как мы можем потерять друг друга? А если я ошибаюсь? Цепляться всегда бесполезно… Как бы то ни было, не хочу, не хочу, не хочу больше притворяться! Хочу быть собой, единственно собой, всей собой. Чужая беззащитность делает беззащитным другого, открываясь, мы боимся, а вынесет ли нашу открытость тот, другой. Сейчас, когда мне шестнадцать, когда у меня есть мотоцикл и водительское удостоверение, когда всё во мне солнечно и цельно, когда вся я – это синее небо, эти голые деревья, эта весна, я оборачиваюсь в прошлое – век назад? – неужели это была я? Прости меня, прости, прости ещё раз. Как бы мне хотелось поделиться с тобой всем, что есть во мне сейчас… Мой милый, смешной мальчишка, да, мы такие, мы с краю, мы лишние. Конечно, всё это звучит глупо, противоречиво, смешно и банально, но иначе я не могу сказать. Есть глупости, которые делать необходимо. Есть люди, которых необходимо терять. Ты никогда не прочитаешь это письмо. Во мне сейчас всё солнечно и… И такая пустота под рукой…»

– отстучала по клавишам Вика, посмотрела на страничку Гены «ВКонтакте» и… И решительно закрыла файл «письмо ГФ». Вместо этого набрала в «Ворде» и отправила Наде стихотворение, которое посвятила ей, «Про шоколадку». Стихотворение, которое днём так и не осмелилась показать подруге.

В понедельник три первых урока отменили, чтобы устроить субботник; подразумевалось, что каждый класс должен убрать какую-то часть школьной территории. Подруги, как обычно, встретились во дворе, чтобы вместе отправиться на встречу с ненавистными одноклассничками. Всё было как всегда, кроме одного: Надя ненавязчиво помахивала мотоциклетным шлемом.

– А шлем тебе зачем? – не поняла Вика.

– Как зачем? Мы же не пешком идём в школу. У нас теперь есть мотоцикл, – пояснила Надя.

– Нет, что ты, зачем?.. – стала было открещиваться Вика, а потом… вдруг поняла, что она не хочет больше быть гадким утёнком – изо всех сил подделываться под одноклассников, старательно улыбаться мерзкой Фокиной. – Ты права! – обрадовалась она. – Я хочу быть собой! Собой! Байкершей!

– Ура!

Пока Вика поднималась по лестнице за своим шлемом и документами на мотоцикл, пока подружки сходили на стоянку, пока завелись и выехали – времени прошло с полчаса. А потому к школе они подъехали, когда их 9-й «Б» вяло ковырялся на газоне, собирая мусор. Услышав звук въезжающего на территорию школы мотоцикла, все с любопытством уставились на байкерш. Вика первая сняла шлем, позволив волосам эффектно рассыпаться по плечами. И счастливо рассмеялась: ведь это была её мечта! И вот, вот она реализовалась, неожиданно, чудом, сказочно-волшебным образом.

Их окружили. Первыми подтянулись парни.

– Вилка, ты, в натуре, это, ва-аще! – прыгал рядом Вовик Федорчук, мелкого роста, рыжий и конопатый.

– Твой байк? – стараясь делать равнодушный вид, спросил Костя Губин. – И чё, права есть?

– Сорокина, да ты, оказывается, крута! – не сдержался Женя Ищенко.

Досталось внимания и Наде.

– Ложка, а тебе шлем идёт… И ты – симпотная.

За парнями подтянулись и девчонки.

– Фи! – первая высказалась Фокина. – Мотоцикл – это не круто. То ли дело – «Субару», как у моего друга Димона.

Но парни её тут же загасили:

– Лизка, ты чё? Байк – это круто, это вообще круто! Ты просто тупая, раз не понимаешь!

– Парамонова, Савельева, а вы чё в восторге, вы чё, против меня, что ли? – обрушила гнев на свою свиту Фокина.

– Лизка, отвянь. Вилка с Ложкой правда всех уделали. Мы думали, они – тупые, а они – крутые! – высказались те и тут же пристали к подружкам: – А покатаете?

– У меня в выходные родители на дачу уезжают, я вечеринку хочу устроить, придёте? Приходите! – пригласил Ищенко.

Вика стояла рядом с мотоциклом, слушала, что-то отвечала… Вот и сбылась ещё одна мечта. Её перестали считать «тупой». Одноклассники, которые ещё вчера только и старались сделать подружкам какую-нибудь пакость, вдруг страстно полюбили их обеих. Их с Надей позвал на вечеринку Ищенко! Фокина, которой столько лет завидовала Вика, была окончательно повержена: свита свергла свою королеву с престола. Радовалась ли Вика? И да, и нет. Конечно, это было приятно. Конечно, она чувствовала себя отомщённой. Ведь теперь она могла решать, с кем ей дружить, а с кем нет, кого прокатить на мотоцикле, а кого нет, к кому пойти на вечеринку, а к кому нет. Даже больше! Она сама могла в любой день устроить у себя вечеринку и выбирать, как Фокина, кого позвать, а кого нет. Но…

Но Вика вдруг отчётливо поняла, что ей всё это не нужно. Что эти люди как были ей не интересны, так и остались. Что те, кто мог травить другого, потому что он – не такой, как они, не могут стать её друзьями. Что она по-прежнему хочет держаться от них подальше. И не нужно ей никакого реванша, никакой победы и мести. Она – Вика Сорокина. Она – сильная, смелая, уверенная в себе. У неё есть мотоцикл! Она умеет писать стихи! Ей не нужны лесть и фальшь. Ей нужны другие друзья.

Вика покосилась на Надю. Надя вроде бы радовалась вниманию, охотно отвечала на вопросы. Вика улыбнулась: если подруге это надо – пусть наслаждается. А самой же ей вдруг захотелось уехать куда-нибудь подальше. Промчаться по весеннему, солнечному городу. Побыть одной. Подумать, кто она и что хочет. Вика вдруг поняла, что ей всё равно, что субботник, что уроки. Она не боится учителей и завтра сможет внятно объяснить, почему прогуляла целый день.

– Надь, я поеду. Мне надо, – шепнула она подруге в ухо.

– Куда? – не поняла та.

– Я тебе вечером всё объясню.

– Удачи! – И Надя почему-то кинулась в кусты, вытаскивая телефон.

Вика пожала плечами и надела шлем.

– Всем пока! Убирайте мусор старательнее! – не удержалась она.

А одноклассники восприняли издёвку как ни в чём не бывало. Так и остались стоять толпой, восторженно глядя вслед. И только Женька Ищенко кинулся вдогонку.

– Вилка, Вика, стой, стой!

Вика остановилась, обернулась.

– Вика, ты такая, такая… крутая. Прокати меня! Давай умчимся с тобой!

Вика вспомнила странный поцелуй с Женькой. Но никаких чувств в душе не возникло. Вспомнилась Надя, которая так долго ей внушала: «Не кидайся на первого встречного! Выбирай парней!»

– Я тебе нравлюсь? А ты – ничё, ты мне нравишься, – заглянул ей в глаза Ищенко.

Вика была стопроцентно уверена, что парень, который столько лет издевался над девчонкой, называл её Поросёночком, не может измениться в один момент. Что он как был подлым и злобным, так им и останется.