Когда мы были маленькими
Шрифт:
Но тут Пунтони тоже получили приказ освободить квартиру, и им пришлось уехать в загородный домик в Каповенто, где могла поместиться только одна семья. Теперь Элизе предстояло два месяца прожить не только вдали от дома, но и вдали от лучшей подруги.
Тогда бабушка Лукреция, дом которой совсем не пострадал от бомбардировок, известила семью Маффеи, что ее гостевые комнаты в их полном распоряжении.
Все три дяди Элизы заявили, что им все равно, где жить, пусть решает бабушка Мариучча. Бабушка Мариучча без колебаний выбрала дом своей старой няни Изолины.
— Мы с ней как родные, — объясняла бабушка
Приска очень удивлялась, что у такой старушки, как бабушка Мариучча, есть еще и няня. Но так оно и было: Элизиной бабушке тогда было шестьдесят пять, а няне — восемьдесят два. Она начала работать няней в шестнадцать лет и вслед за бабушкой Мариуччей воспитала всех ее четырех сыновей (папу Элизы и трех ее дядей). Двадцать лет назад няне Изолине пришлось, к своему великому огорчению, покинуть дом Маффеи и уйти на пенсию. Дом ее стоял прямо напротив виллы бабушки Лукреции, сначала няня жила там с больной родственницей. Теперь родственница умерла, и в квартире оставалась одна свободная спальня.
— Туда мы положим мальчиков, — распорядилась няня и одолжила у соседей три раскладушки. Элизе было смешно, что эти три огромных дядьки с бородой и усами будут спать в рядок, как семь гномов.
Самой ей вместе с бабушкой предстояло спать в комнате с няней.
— Как в казарме! — воскликнула бабушка Лукреция, когда узнала об этом. Ей было обидно, что сватья не приняла ее приглашение. Ведь на вилле столько свободных комнат! Что люди подумают?
— Хотя бы ты, Элиза, непременно должна переехать к нам.
Но Элиза не хотела.
— У тебя здесь много всего интересного, — объясняла она, — но ты не разрешаешь ни к чему прикасаться. Ты ничего мне не разрешаешь. Это опасно, то не гигиенично, не шуми, не трогай, разобьешь. Воспитанные девочки не свистят… Ты на все говоришь «нет».
— А что делать? — ответила бабушка Лукреция. — Кто-то же должен тебя воспитывать. Вот увидишь, эта размазня Мариучча тоже когда-нибудь скажет тебе «нет».
— Что ты! Она никогда мне так не скажет.
— Спорим?
Они поспорили на то, что если Элиза проиграет, то хотя бы три месяца проживет на вилле. Но Элиза была уверена, что выиграет.
Итак, она сложила в чемодан свою одежду и игрушки и переехала вместе с бабушкой и дядями к няне.
Не думайте только, что няня Изолина была какой-то ветхой старушкой, хотя ей и перевалило за восемьдесят. Наоборот. Это была невероятно высокая крупная женщина. Она говорила низким голосом и тайком выщипывала усы пинцетом для бровей, как вскоре обнаружила Элиза. Конечно, Элиза знала ее с рождения. Девочка не раз бывала у нее в гостях, они вместе гуляли, и няня часто приходила к ним на ужин. Но одно дело просто дружить, а другое — жить под одной крышей.
К тому же Изолина, хоть и давно ушла на пенсию, в душе все равно оставалась няней, а значит, считала себя в ответе за здоровье и воспитание каждого ребенка, который находился поблизости. Поэтому когда за ужином дядя Казимиро дал Элизе глотнуть белого вина, она очень возмутилась:
— Ты с ума сошел! Скажи спасибо, что сидишь на другом конце стола, не то схлопотал бы по шее!
— Я просто хотел выпить за твое гостеприимство, — оправдывался дядя Казимиро.
— А ты, Мариучча, почему разрешаешь ему это безобразие? — не сдавалась няня. — Ты что, не знаешь, что детям нельзя алкоголь? Даже нюхать нельзя!
И ведь правда. У Элизы уже как будто закружилась голова. Наверное, это вино ударило ей в голову, раз она стала так вызывающе себя вести, словно нарочно испытывая терпение бабушки Мариуччи и чуть не проиграв свой спор.
Когда пришло время ложиться спать, дяди отправились в свою комнату. Няня Изолина с трудом поднялась из-за стола.
— Ну-ка, Элиза, в кровать! Уже поздно, — произнесла она тоном, не терпящим возражений.
— Пусть бабушка меня уложит! — захныкала Элиза. Обычно она вела себя по-другому, но из-за этого вина ей было как-то не по себе и язык заплетался.
Бабушка промолчала.
— Мариучча, давай сразу договоримся, — взорвалась няня. — Кого будет слушаться девочка? Тебя или меня?
— Элиза — такая умница, — ответила бабушка. — Ей не надо никого слушаться. Она сама знает, что ей делать.
— Хорошо. Тогда я не вмешиваюсь, — сухо сказала няня. — Даже обсуждать это не буду. Спокойной ночи!
И она направилась в ванную.
Бабушка взяла на руки Элизу, у которой уже слипались глаза, и отнесла в комнату. Там стояли две большие кровати: нянина и бабушкина, которую дяди перевезли на тележке из их старого дома. А для Элизы няня велела притащить из подвала бледно-зеленую детскую кроватку с решеткой. Кроватку для малышей. Увидев ее, Элиза смертельно обиделась — ведь в пять лет человеку не нужны бортики, он и так не сваливается с кровати, — и заявила с вызовом:
— Я не буду здесь спать.
— Хорошо, солнышко, — сказала бабушка. — Будешь спать в моей кровати? Или поспишь на диване в гостиной?
— Нет.
— Давай попросим кого-нибудь из дядей, пусть поспит на диване, а ты на его кровати в комнате мальчиков.
— Нет, я не хочу туда. Я буду спать здесь, на полу, — заявила Элиза.
Бабушка и глазом не моргнула.
— На матрасе или прямо на полу? — спросила она, как будто это самое обычное дело.
— Постели на полу, — велела Элиза.
Бабушка послушалась, и девочка улеглась. Тут в комнату вошла няня Изолина в своей огромной белой ночной рубашке. Она даже не удостоила их взглядом и, встав на табуретку, вскарабкалась на свою кровать, которая под ее весом закачалась, как корабль, и заскрипела, как ржавая калитка.
Элиза с полу очарованно наблюдала за ней. Это была необычная кровать, никогда в жизни девочка не видела такой высокой и широкой кровати. Черная с блестящим латунным орнаментом в виде ангелочков и гирлянд из цветов и фруктов. Няня Изолина заказала ее пятьдесят лет назад у лучшего кузнеца, угрохав все свои сбережения, и таскала с собой во всех переездах семьи Маффеи. Когда Изолина стала тучной и тяжелой, она попросила Бальдассарре — он был инженером и мастером на все руки — укрепить кровать стальными прутьями под решеткой. Когда няня ушла на пенсию, она, разумеется, забрала кровать с собой в новый дом. Она утверждала, что с удовольствием унесла бы ее в могилу, не будь кровать такой громоздкой. Двуспальная кровать бабушки Мариуччи рядом с ней казалась просто игрушечной. Забравшись в постель, няня Изолина накрылась с головой простыней, несмотря на жару, и тут же захрапела.