Когда начнутся дожди
Шрифт:
На рынках специй их окутали ароматы благовоний, к которым примешивался острый запах жарившегося на углях козьего мяса. Чем дальше они углублялись в лабиринт базаров, где продавали всё – от сладостей до сари, – тем громче раздавался гул барабанов и тем сильнее становилась вонь от сточных канав.
– Сегодня праздник? – спросила Элиза.
Она знала о любви индийцев к всевозможным праздникам. Здесь отмечали всё – от дней рождения богов до хорошего урожая, и это не считая многочисленных
– Не совсем.
Элиза остановилась посреди улицы.
– Что же тогда?
Индира лишь улыбнулась и зашагала дальше.
– Кири из семьи кукольников. Сегодня у них особый день. Пойдем, пока тебя рикша не переехал.
– Ты же сказала…
– Что это похороны. Так оно и есть. В некотором смысле.
– Сколько загадочности.
Индира рассмеялась и взяла под руки и Элизу, и широко улыбавшуюся Кири.
– Сейчас сама все увидишь. Ты веришь в карму или в судьбу?
– В судьбу? Знать бы еще, что это такое.
– Я верю. Adit chukker – незримое колесо судьбы. У нас все относятся к судьбе очень серьезно, и сегодняшний день не исключение.
Вдруг Элизу кто-то окликнул по имени, причем с английским акцентом. Обернувшись, она увидела раскрасневшуюся Дотти. Та бежала к ней.
– А я думаю – вы или не вы? – отдуваясь, выговорила Дотти. – Ну и запыхалась же я! Правило номер один: не носиться по этой жаре. А почему вы так одеты?
– Прозвучит странно, но меня пригласили на что-то вроде похорон.
– Боже правый! Это точно не опасно?
Дотти принялась оглядываться по сторонам, будто на них вот-вот должны были наброситься из темного переулка.
– Уверена, что нет, – успокоила ее Элиза. – Как поживаете, Дотти? Очень жаль, что вас не было на дурбаре.
– Ужасный приступ головной боли. Джулиан дает мне какое-то лекарство, но я от него мгновенно засыпаю. – Дотти взяла Элизу за локоть и после секундного колебания произнесла: – Нет, серьезно – бродить по улицам без сопровождения…
– Я не одна.
Элиза кивнула в сторону Индиры и Кири.
– Я имела в виду…
– Я понимаю, что вы имели в виду, но со мной все будет в порядке. Правда.
– Думаете, Клиффорд одобрил бы вашу вылазку?
– Скорее всего, нет. Может, присоединитесь к нам?
Дотти улыбнулась:
– Я бы с удовольствием, но я здесь с Джулианом. Он покупает шахматы.
– Жаль. – Элиза отступила на шаг и оглянулась на Индиру.
– Ну что ж, значит, в другой раз?
Элиза кивнула:
– Извините, что вот так убегаю, но нехорошо заставлять себя ждать.
– Разумеется. До встречи.
Элиза уловила в голосе женщины грустные нотки и поняла, что Дотти тоже одиноко. Элиза решила в ближайшее время нанести ей визит.
Дотти зашагала прочь, а Элиза вернулась к Индире и Кири.
Наконец они вышли на окраину города и оказались на берегу реки. Она была не слишком широкой и на вид довольно мелкой, и все же в воздухе летало меньше пыли, чем в основной части города, и даже ощущалась некоторая свежесть. А потом Элиза заметила небольшую толпу зрителей, собравшуюся на кукольное представление.
– Мы здесь ради этого?
– В каком-то смысле.
Марионетки трех футов ростом внушительно смотрелись на миниатюрной сцене. Их головы были вырезаны из дерева. Кукол нарядили в замысловатые костюмы. Элиза в жизни ничего подобного не видела. Частично скрытый от публики кукловод говорил через бамбуковую трубку, чтобы изменить свой голос. Он приводил в движение руки и ноги кукол, управляя ими с помощью нитей, привязанных к «суставам» марионеток. Сидевшая рядом с ним женщина играла на барабане. Именно эти звуки издали услышала Элиза.
– Этот барабан называется дхолак, – стала объяснять Индира. – В таких спектаклях рассказываются истории о судьбе. А еще о любви, войне и чести. Можешь спросить у Джая. Уж он не понаслышке знает, что такое честь.
У Элизы сложилось впечатление, что последнюю фразу Индира произнесла с намеком, но она тут же отмахнулась от этой мысли. Наверное, показалось.
– Эти люди – сельскохозяйственные работники из округа Нагаур. Их называют катхпутливала. Обычно кукольные представления устраивают поздно вечером, но сегодня особый случай.
Кукольник завывал и свистел на разные лады, одна женщина пела и била в барабан, а вторая рассказывала историю.
– Сейчас будут похороны, – прибавила Индира.
– Чьи?
– Вот он лежит.
Элиза не испытывала ни малейшего желания увидеть мертвое тело и все же невольно повернула голову, однако увидела только Кири, сидевшую на земле рядом с еще одной трехфутовой марионеткой, распростертой на ложе из шелка.
– Эта кукла старая, она пришла в негодность. Больше она не может участвовать в представлениях.
Между тем спектакль закончился. Кукольник подошел к Кири и поцеловал ее в затылок, потом поднял старую марионетку и бережно понес к краю воды. Там он начал молиться. Элиза достала камеру и запечатлела эту сцену. Произнеся молитвы, кукольник вместе с Кири опустили марионетку в воду.
– Чем дольше она не утонет, тем больше будут довольны боги, – произнесла Индира.
– Почему Кири помогает кукольнику?
– Он ее отец.
– Но она ведь не живет с семьей?
– Ей нельзя. Все, кто работает во дворце, должны жить там.