Когда он был порочным. Второй эпилог
Шрифт:
Но она тряхнула головой.
— Это правда, — сказала она, но не стала настаивать. Она не пыталась убедить его или даже себя. Он слышал это по ее голосу. Откуда-то она действительно знала.
— Тебя не тошнит? — спросил он.
Она покачала головой.
— А ты… Боже мой, тебе не следовало играть с мальчишками сегодня.
— Но Элоиза же играла.
— Элоиза может делать все, что ей заблагорассудится. Она — не ты.
Франческа улыбнулась. Улыбнулась как Мадонна, он готов был поклясться, и сказала:
—
Он вспомнил, как несколько лет назад у нее случился выкидыш. Ребенок был не его, но он чувствовал ее боль, обжигающую, почти невыносимую, словно чья-то рука сжимала его сердце. Его кузен — ее первый муж — умер за несколько недель до этого, и они оба еще не оправились после этой утраты. Когда она потеряла ребенка Джона…
Он не думал, что кто-нибудь из них сможет пережить еще одну подобную потерю.
— Франческа, — сказал он настойчиво. — Будь осторожнее. Пожалуйста.
— Этого больше не случится, — сказала она, покачав головой.
— Откуда ты знаешь?
Она озадаченно пожала плечами.
— Не уверена. Просто знаю.
Господи, только бы она не обманывала себя, попросил он.
— Ты хочешь рассказать семье? — тихо спросил он.
Она покачала головой.
— Еще нет. Не потому что боюсь, — поспешила она добавить. — Я просто хочу… — Губы ее растянулись в беспечной улыбке. — Я просто хочу, чтобы он побыл только моим еще немного. Нашим.
Он поднес ее руку к губам.
— И как же долго будет длиться это «немного»?
— Не знаю, — но в глазах ее заплясали коварные огоньки. — Я не уверена…
Вайолет Бриджертон всех своих детей любила одинаково сильно, и все же по-разному. И когда она скучала по ним, то все происходило очень логично, как ей казалось. Сердце ее сильнее всего тосковало по тому из них, кого она очень давно не видела. Вот почему, сидя в гостиной Обри-Холла и высматривая на дороге карету с гербом Килмартинов, она волновалась и вертелась на месте, вскакивая каждые пять минут, чтобы выглянуть в окно.
— Она писала, что они приедут сегодня, — заверила ее Кейт.
— Знаю, — ответила Вайолет с неуверенной улыбкой. — Просто я не видела ее больше года. Знаю, Шотландия далеко, но мне еще никогда не приходилось проводить целый год, не видя кого-то из моих детей.
— Правда? — спросила Кейт. — Странно.
— У каждого есть свой предел, — сказала Вайолет, решив, что нет смысла притворяться, что она вовсе не нервничает. Она отложила вышивание, подошла к окну и вытянула шею, когда ей показалось, что что — то блеснуло на солнце.
— А как же Колин, он ведь очень много путешествовал? — спросила Кейт.
— Самая долгая его поездка длилась триста сорок два дня, — отозвалась Вайолет. — Когда он путешествовал
— Вы считали?
Вайолет пожала плечами.
— Я ничего не могу с собой поделать. Мне нравится считать. — Она подумала обо всех вычислениях, которые делала, пока ее дети росли, чтобы в конце года их было столько же, сколько и в начале. — Это помогает следить за ходом вещей.
Кейт улыбнулась, протянула руку и покачала колыбель у своих ног.
— Не мне жаловаться на все эти вычисления — с моими-то четырьмя.
Вайолет пересекла комнату и поглядела на свою младшую внучку. Малышка Мэри стала сюрпризом, родившись через столько лет после Шарлотты. Кейт думала, что детей у нее больше не будет, но, десять месяцев назад, она встала с постели, подошла к ночному горшку, рассталась со своим ужином и объявила Энтони:
— По-моему, я снова беременна.
Или, по крайней мере, так рассказывали Вайолет. Она старалась держаться подальше от спален своих детей, за исключением тех случаев, когда кто-нибудь из них болел или рожал.
— Я никогда не жаловалась, — тихо сказала Вайолет. Кейт ее не слышала, но Вайолет этого и не хотела. Она улыбнулась Мэри, которая сладко спала, укрытая красным одеяльцем. — Думаю, твоя мать была бы счастлива, — сказала она, поднимая глаза на Кейт.
Кейт кивнула, и взгляд ее затуманился. Ее мать — на самом деле, мачеха, но Мэри Шеффилд растила ее с самого детства — умерла за месяц до того, как Кейт поняла, что беременна.
— Знаю, это глупо, — сказала Кейт, наклонившись и внимательно разглядывая личико девочки. — Но я готова поклясться, что она немного похожа на нее.
Вайолет моргнула и склонила голову набок.
— По-моему, ты права.
— Что-то в ее глазах.
— Нет, это все нос.
— Вы думаете? Мне казалось… о, смотрите! — Кейт указала рукой на окно. — Это же Франческа?
Вайолет выпрямилась и бросилась к окну.
— Да! — воскликнула она. — О, и солнце выглянуло. Я на улицу.
Не оглядываясь, она схватила с журнального столика шаль и выбежала в холл. Она так давно не видела Фрэнни, но это была вовсе не единственная причина, по которой ей так хотелось ее увидеть. В прошлый свой визит, на крестинах Изабеллы, Франческа изменилась. Это было сложно объяснить, но Вайолет почувствовала, как что-то внутри нее словно сдвинулось.
Из всех ее детей Франческа всегда была самой тихой и самой замкнутой. Она любила семью, но ей так же нравилось жить вдали от них, закаляя себя, самостоятельно строя свою жизнь. Неудивительно, что она никогда ни с кем не делилась чувствами о том, что больше всего на свете мучило ее — ее бесплодии. Но в прошлый раз, хотя они так и не смогли поговорить откровенно, что-то между ними все-таки произошло, и Вайолет почувствовала, что ей каким-то образом удалось забрать себе часть ее горя.