Когда отступать некуда, дерутся насмерть
Шрифт:
И она затрещала дальше. Было видно, что теперь, когда цель стала так близка, молчать у нее больше нет сил Влад – не только актер. Он еще и сценарий пытается на писать. Лера даже уверена, что он обязательно напишет такой классный сценарий, что его сразу купят. А это хорошие деньги здесь, за границей. Пусть Настя даже не сомневается – пройдет всего пара лет, и о Владе все будут говорить.
– Ну, ладно, – Настя покончила со своей пиццей. Пока Лера трещала, она получила возможность спокойно поесть. – Ладно, пусть твой Влад – чудо из чудес,
Лера рассмеялась:
– А это уже моя забота. Понимаешь, Влад просто не сможет нам отказать в убежище. Дима для него очень много сделал. Ну хотя бы отправил его сюда, во Францию, на свои средства.
– Чего ради? – насторожилась Настя.
– Ради благотворительности. Послушай, автобус через три минуты. Бежим!
И, не дав ей опомниться, Лера выхватила из-под стола сумку и бросилась к посадочной площадке. В автобусе Настя наконец сняла куртку. Ей стало жарко. Она смотрела в окно, и дома, то и дело возникавшие среди весенних полей, казались ей ненастоящими, игрушечными. Ей не верилось, что кто-то их встретит, кто-то будет им рад… «Если этот Влад хороший актер – он конечно, сыграет, что обрадовался нам, – подумала она. – Но долго играть он не сможет. И что тогда?» Лера тоже притихла, приступ болтливости прошел, едва начавшись.
В Грасе на автостанции они взяли такси. Настя уже ни о чем не спрашивала, а Лера выглядела все более неуверенной. Она назвала адрес – какой-то малюсенький городок, как поняла Настя. В его названии присутствовало слово «Грае». Но то, что она увидела примерно через полчаса, когда такси остановилось, ее разочаровало.
– Деревня… – Она вышла, едва не споткнувшись на гравии. – Здесь даже асфальта нет…
– Бери вещи и пошли, – резко сказала Лера. Настя взяла ее за руку и почувствовала дрожь.
– Чего ты так трусишь? Он твой парень или нет?
– Мой. Молчи, прошу тебя.
Лера и в самом деле была слегка не в себе. Она размашисто шла, не оборачиваясь, по ее прямой спине металась волна плохо расчесанных каштановых кудрей. Время близилось к полудню, и солнце припекало почти по-летнему. Настя давно уже несла куртку, перекинутой через локоть, ее кроссовки покрылись слоем серой пыли. Гравиевая дорога кончилась, они свернули на какую-то тропинку среди цветущего голубыми цветами кустарника.
– Это свинчатка, – вдруг сказала Лера, остановившись и сломав себе одну цветущую веточку. – Знаешь, надо было мне стать ботаником, цветоводом. Я ведь об этом и мечтала. А танцы побоку.
– Ты это о чем? – спросила Настя, пораженная таким скачком мысли.
Этот куст называется свинчатка. А там – жасмин, видишь? Он скоро расцветет. Будут такие крупные белые трубки, с очень сильным запахом. А дальше – розовый жасмин. Он помельче, но пахнет лучше, не так одуряюще. Я смотрю, в этом году кустарники расцветают раньше. Погода лучше.
– Ты здесь уже была?
Лера кивнула:
– Прошлой весной. Здесь было так хорошо. Ну пойдем. Уже близко.
– Почему ты отпустила такси так далеко от его дома? – Настя расстегнула кофту. – Я сейчас заживо сварюсь.
– Я не хочу, чтобы он увидел меня в окно, – ответила Лера. – Ну, вперед.
Тропинка сперва нырнула в кусты, наградившие девушек несколькими царапинами, а потом круто поднялась на пригорок. Настя увидела каменный двухэтажный дом под соломенной крышей и остановилась, пораженная в самое сердце.
– Это же хлев! Загон для скотины!
– Что ты болтаешь? Это поместье семнадцатого века. Знаешь, сколько это стоит? Хлев… Для золотого теленка.
– А чье все это? – Настя припустила следом за подругой по дорожке, которая становилась все шире. Ей стало ясно, что они выйдут к дому с задворок.
– Пока ничье, захочу – куплю. Правда, здесь намного лучше, чем в Подмосковье?
– Спрашиваешь… А это крыша – она не сгорит?
– Если поджечь – сгорит, – согласилась Лера. – Но ты же этого не сделаешь?
Она толкнула темную от времени деревянную дверь, и они оказались в кухне с красным кирпичным полом. И тут Настя вздрогнула – в солнечном пятне, падавшем на кирпичи из окна, мылась большая сиамская кошка – точная копия той, которую она видела в подмосковном особняке.
– Это твоя? – шепотом спросила она подругу.
– Мой, это кот. – Лера поставила сумку и подбежала к коту: – Родной брат того! Золотой мой, лапушка моя!
Кот бросился наутек. Просочился в дверь и больше не подавал признаков жизни.
– Ужасно, – вдруг сказала Настя. – То же самое было и там… Я увидела кота, кот убежал… Потом я нашла труп.
Лера обернулась к ней с таким бешеным взглядом, что Настя оторопела.
– Здесь о трупах ни слова! – шепотом приказала она. – Иначе мы отсюда вылетим, ты поняла?!
– Ладно, – после минутного замешательства пообещала Настя. – А где же хозяин?
Лера велела оставить вещи в кухне. Они вышли в коридор, где сильно пахло сыростью и мышами. Лера открывала все двери, которые им встречались, заглядывала туда и снова их затворяла. Вместе они поднялись на второй этаж. Туда вела узкая деревянная лестница – такая узкая и ненадежная, что Настя взбиралась по ней со страхом.
Теперь над ними была соломенная крыша. Вернее, ее изнанка – толстые пучки соломы, переплетенные потрескавшейся виноградной лозой. Под крышей светилось открытое окно. Здесь воздух был свежий, теплый, как на улице, здесь пахло весной.
– Влад! – вскрикнула Лера и бросилась в угол, туда, где крыша почти сошлась с полом, образовав острый угол. Настя испугалась – ей почудилось, что Лера обнаружила труп. Но в следующий момент «труп» зашевелился, рывком сел на постели, потер ладонями лицо и уставился на Леру, которая упала рядом с ним на скомканное одеяло и целовала его голые плечи.