Когда отступать некуда, дерутся насмерть
Шрифт:
Но ничего этого у них не вышло. Едва они оделись в гардеробе, вышли на улицу, повернули за угол – как сразу поняли – драка неизбежна. К ним подошла «Крыса». Она сжимала в зубах горящую сигарету, молча смотрела на Настю. Та поняла – их ждут, им не уйти. Оглянулась… И увидела, что противниц стало больше. Теперь у стены стояло человек десять. Лерку уже схватили за локти и держали сзади. Танцорок, видимо, прижали к стене. «Сейчас нас будут убивать…» – подумала Настя. Она могла убежать, у нее было более выгодное положение – рядом одна «Крыса». Но как же Лерка? Прежде чем Настя позовет кого-нибудь на помощь, от Леркиного точеного личика ничего не останется… Если
… – Девушка, вы будете работать?! – донесся до нее возмущенный голос.
Она встрепенулась, как во сне обслужила одного покупателя, другого. Машинально взглянула на большие электронные часы над дверью магазина. Через полчаса магазин заканчивал работу.
– Вам? – спрашивала она очередного покупателя. – Вам? Полкило? Больше возьмете? Шестьсот… Пять двести… Ваши триста рублей… Спасибо… Вам?
…Там, возле Дворца культуры, было совершенно темно. Фонари разбиты. Дорога, где проезжали машины, далеко. Ночь темная-темная. Мороз градусов двадцать пять… Но ей было не холодно. Настя дралась второй раз в жизни. Первый раз был давно, года четыре назад, в пионерлагере. Схлестнулись так же, непонятно почему, с девчонками из другого отряда. Тогда Насте разбили нос, тем дело и кончилось. Но эти… Эти девицы дрались по-другому. За волосы не хватали. Ногтями не царапались. Они били ногами, кулаками, они знали все больные, уязвимые места, не спасала даже зимняя одежда… Настя давно уже не видела Лерку. Она исчезла где-то в сутолоке. Но за Лерку и двух танцорок она особенно не переживала – девчонки тренированные, накачанные, сильные… Но зато – абсолютно неагрессивные. А в такой драке главное – не сила, а агрессия.
«Крысе» удалось сбить Настю с ног. Подняться она уже не смогла – потянула «Крысу» за собой на скользкий снег, чтобы та не избила ее сапогами. «Крыса» тоже упала, они вцепились друг в друга. И тут Настя увидела нож.
И отпустила руки… Ей стало так страшно, что все силы разом пропали. Она больше не сопротивлялась. Но та не успела ударить – кто-то наступил на «Крысу», та перевернулась, исчезла между чьими-то ногами. Нож остался на снегу, рядом с Настей. Она схватила его, чтобы «Крысе» он не достался, вскочила, побежала прочь…
Сзади рванули за куртку, Настя поняла, что ее опять тянут в драку. Отмахнулась локтем – бесполезно, развернулась, увидела «Крысу»… И в отчаянии, что никак не может избавиться от этой противной морды, ударила…
В метро она попала перед самым закрытием. Вбежала в вестибюль, вскочила на эскалатор, и только когда снизу, со станции, на нее повеяло теплом, Настя поняла, что случилось. Но поверить» в это было трудно. Она ударила «Крысу» ножом. Та ее сразу выпустила, и Настя сбежала. А нож? Ножа у нее теперь при себе не было. Потеряла? Выбросила? А где? Настя добралась до дома в третьем часу ночи. Пришлось идти пешком.
Мать не дала ей спать до утра – допытывалась, что случилось, отец тоже не спал и заявил, что теперь с дискотеками покончено! Лучше бы Настя училась нормально, чем шляться на танцы! Ведь здоровая девица! Настя слова не могла сказать. Она сидела на кухне, отогреваясь горячим чаем, и внутри у нее все дрожало от отчаяния. «Неужели я убила? Неужели убила? – повторяла она про себя. – Что же будет? Меня в тюрьму посадят?!»
Потом до нее дошло, что родители решили, будто Настю изнасиловали после дискотеки – потому она так странно и выглядит. Настя поклялась, что ничего с ней не случилось. Совсем ничего. Просто задержалась… Утром, когда родители ушли на работу, Настя позвонила Лерке. Вместо подруги с ней поговорила Леркина мать. Оказалось, что драка закончилась приездом милиции. Кто вызвал – неизвестно. Леру сразу забрали в больницу – сотрясение мозга, несколько глубоких ссадин. Двух других танцорок тоже сильно избили. А из местной шпаны, которая их избивала, половина успела разбежаться, но кого-то схватили и запихали в машину. Одну из девиц тяжело ранили…
Женщина рассказывала взахлеб, было ясно, что она еще не успела осмыслить этот ужас. Только через некоторое время до нее дошло, что Настя тоже была в той компании.
– А ты? – с какой-то ненавистью спросила она. – Ты как?
– Синяки… – пробормотала Настя.
Она чувствовала себя предательницей. Но, слава богу, не убийцей!
– Сумасшедшие вы, – сказала женщина. – Вас же теперь в милицию потащат!
– Драку начали не мы.
– Ага, так вам и поверят. Учти, что про тебя уже в милиции знают, девчонки сказали, что ты тоже была. Сбежала?
– Сбежала, – призналась Настя.
– Когда?
– В самом начале…
– Бросила подругу?
Настя промолчала. В тот день она не пошла в институт. Училась на первом курсе в педагогическом. Про синяки она не соврала – они были. Но родители, слава богу, их не видели – по лицу Настю не били, повезло. Из головы не выходила «Крыса». Значит, она в больнице, значит, жива. Состояние тяжелое… Неужели это она, Настя, так ее угостила? И что ей за это будет? Что сказать в милиции?
На следующий день она давала показания. Ее родители ничего про это не узнали, Настя им не сказала. Говорила она скупо, лишних подробностей избегала. Да, пошла на дискотеку. Эти девицы пристали к ним, когда дискотека уже кончалась. Что им было нужно? Просто хотели подраться… Может, были пьяные или обкурились анаши. Вели себя агрессивно, сразу начали толкаться, вызывать на драку. Убежать от них не удалось.
Про значок и «Крысу» Настя промолчала. Нечего следователю знать, что между «Крысой» и Настей есть что-то общее. Настя вообще старалась молчать, чтобы не ляпнуть лишнее. Рассказала только, что ей удалось убежать, что она хотела вызвать милицию, но не могла найти телефона-автомата… Звучало все это неубедительно. Настя сгорала от стыда. Если она скажет правду – ее посадят. А если будет твердить свое вранье – решат, что она предательница, трусиха – убежала, бросила подруг, и даже милицию вызвала не она. Наконец ее отпустили.
Настя ждала самого худшего. В какой-то книжке она когда-то прочитала, что давать ложные показания – это тоже преступление. Значит, она вдвойне преступница. Она думала, что когда допросят Лерку с подружками, те обязательно расскажут про значок, про конфликт Насти и раненой «Крысы». А кто еще мог ранить «Крысу»? Свои, что ли? С кем «Крыса» дралась? От начала и до конца – с Настей. Практически они бились один на один. И видели это многие. Ведь тех девиц тоже будут допрашивать. А зачем они будут покрывать Настю? И сама «Крыса» молчать не будет.
Но случилось непонятное. Настю больше не вызывали. Оставили в покое. Лерка вышла из больницы, теперь отлеживалась дома. Настя приехала к ней с коробкой конфет. Шла, как на казнь. Лерка похудела, осунулась, то и дело пускала слезу. Девчонки сидели у нее в комнате, грызли конфеты, но разговор никак не мог коснуться самой волнующей темы… Наконец Настя не вытерпела:
– Тебя допрашивали?
Лера кивнула:
– Да. Ты знаешь, там одну девку убили?
– Убили?! Ранили!
– Ну, может, и ранили. Только она умерла.