Когда погаснет свет
Шрифт:
БИТЛ. Битл, Битл, господин Никольс, а не Билт…
НИКОЛЬС (не слушая его, продолжает, обращаясь к Вуд). Имейте же любезность и проводите его до выходной двери.
Вуд и Битл вспыхивают от гнева.
БИТЛ. Ах, вот как! Честь имею кланяться! До скорого свидания на страницах «Времена суток»! Не моя вина, если это свидание будет не особенно теплым!
Вуд и Битл уходят.
НИКОЛЬС. Разбойник пера! Не терплю этих негодяев. (Подходит к стене и включает вентилятор.)
ЭЛИС. Может быть, не надо было так круто обходиться?
НИКОЛЬС. Э! Что он мне сделает? Кто читает их гнусную газету? Идемте в лабораторию, госпожа Элис.
Лаборатория Никольса. Небольшая комната, заставленная грубо сколоченными столами, клетками с собаками, аппаратурой. Самодельный циклотрон. Провода. На полке – банки, техническая посуда.
Никольс и Элис входят.
НИКОЛЬС. Вот моя священная обитель. Входя сюда, я отряхиваю прах с ног своих, прах всех житейских мелочей и неурядиц. Сеанс гипноза – это лишь необходимость. Надо же чем-нибудь жить. Опыты, аппаратура очень дорого стоят. Деньги! Деньги!
Никольс подходит к клеткам с собаками. Собаки радостно встречают его. Он гладит их сквозь прутья решетки, угощает, называет по имени: «Стелла», «Пик»…
НИКОЛЬС. Элис, обратите внимание на эту старушку Стеллу. Совершенно дряхлая собака, не правда ли?
ЭЛИС. Вы производите опыты омолаживания животных при помощи гипноза?
НИКОЛЬС (смеется). Угадали наполовину. Омолаживаю, но не гипнозом.
ЭЛИС. Ну вот видите, какая я глупая.
НИКОЛЬС. Почему? Ничуть не глупая. О подобных опытах мало кто знает.
ЭЛИС. Что же это за опыты?
НИКОЛЬС. Потенцирование, укрепление организма путем введения в него искусственных радиоэлементов. В теле человека создается постоянный очаг лучистой энергии, которая и поднимает все функции организма на высшую степень.
ЭЛИС. И каковы результаты опытов?
НИКОЛЬС. Неплохие, а перспективы изумительные. Пока я делаю опыты над животными, но скоро перейду и к опытам над людьми. Подумайте только! Потенцирование уничтожает усталость, укрепляет одряхлевший организм. Даже сон станет не нужен. Какие горизонты это открывает для повышения производительности труда, укрепления национальной обороны, для борьбы со старостью! Рабочие, солдаты, летчики, не знающие усталости, не нуждающиеся в сне! Великие люди, с новой энергией продолжающие свою деятельность политика, ученого, писателя!
ЭЛИС. Да, все это изумительно. И вы работаете один?
НИКОЛЬС. Увы, один. Я пытался привлечь к работе некоторых наших крупных ученых. Одни отнеслись с недоверием, другие пытались присвоить себе всю честь. Это бы еще не беда, но они хотели сделать потенцирование источником личного обогащения. На этом действительно можно нажить миллионы, потенцируя богатых людей. Но я хочу сделать потенцирование общим достоянием и не собираюсь брать патента. Потому-то я и не хочу ни с кем связываться, не хочу быть кому-нибудь обязанным.
ЭЛИС. Даже мне? В моей скромной помощи, которую я предлагаю?
НИКОЛЬС. Милая Элис, но зачем вам это? Мой путь – путь новатора, путь удач и неудач, путь борьбы, быть может и жестокой. Зависть и тупость погубили не одного благодетеля человечества. Зачем же вам связывать свою судьбу с моей, вступать на этот тернистый путь? (Сердечно.) Элис!.. Я скрывал от вас эту сторону моей жизни потому, что… берегу вас, вашу жизнь!
ЭЛИС (грустно). И этим причиняете мне боль. Моя жизнь… Кому она нужна? Что она стоит? Неужели вы не понимаете, какое для меня было бы счастье отдать жизнь на дело, которое может облагодетельствовать человечество! И если бы я могла быть полезна вам… вам лично…
НИКОЛЬС (смотрит на нее, колеблется). Благодарю вас, Элис, но…
ЭЛИС (горячо). Но если я этого хочу? Если я прошу вас об этом?
НИКОЛЬС (после паузы). Хорошо! Пусть будет по-вашему! (Подает руку, Элис радостно протягивает свою.) Благодарю. Признаться, ваша помощь очень и очень облегчит мою работу. Но не обвиняйте же меня, если…
ЭЛИС. Что бы ни случилось, я не оставлю вас.
Угол сада. Вечер. Огни фонарей. Звуки музыки переплетаются с «симфонией любви».
Паркер в волнении ходит возле садовой скамьи. Ежеминутно смотрит на часы-браслет. Всматривается в лица проходящих женщин. Его лицо крупным планом. Мимическая игра. Напряженное ожидание, вспышка надежды, радости, разочарование, вновь ожидание… Показывается Мэг.
ПАРКЕР. Она! Мэг! Моя Мэгги, Мэджи!.. (Спешит ей навстречу.)
Мощно звучит «симфония любви». Дальнейшие кадры сменяются мягкими наплывами, как отрывки чудесного сна. В их показе есть что-то нереальное, словно сквозь розовую дымку.
Паркер идет по дорожке под руку с Мэг. Он на седьмом небе от счастья…
Паркер и Мэг перед паноптикумом Сантано.
У входа в паноптикум появляется его владелец, Сантано, в сером костюме, с сигарой в зубах. По внешности напоминает Наполеона III. Он рассеянно оглядывает толпу и скрывается в дверях паноптикума. Паркер, занятый своей Мэг, не замечает его.
ПАРКЕР. Зайдем, Мэг, в паноптикум.
МЭГ. Зайдем, Джон.
Паркер и Мэг в паноптикуме. Проходят перед стеклянными ящиками с восковыми фигурами «знаменитых красавиц мировой истории».
Паркер читает надписи.
ПАРКЕР. Прекрасная Елена… Моя Мэг лучше… Аспазия… Моей Мэгги в подметки не годится… Клеопатра…
МЭГ. Со змейкой? Какой ужас… Как живая. Правда? Как живая! Даже грудь дышит.
ПАРКЕР. Да, изумительно сделано. Прекрасная Елена… Но ты прекраснее всех, и ты дивная, моя Мэг, Мэгги, Мэджи, моя Клеопатра, Елена, Аспазия, моя крошка…
Паркер и Мэг на каруселях, в лодке, запряженной лебедями. Музыка.
Паркер и Мэг в той же лодке, с лебедями в облаках.