Когда пожелаешь
Шрифт:
А Джастин осознал, что они поменялись ролями, и это ему не понравилось. Он не хотел вовлекать ее в свои дела, но сейчас, как ни странно, она сама предлагает ему помощь.
Господь, возможно, шутник, но Джастину его юмор не понравился. Он, кто только что гадал, как получше использовать эту девушку, твердо произнес:
— Нет!
— Вы же спускались на пляж, верно?
Джастин помолчал, не подтверждая, но и не опровергая ее слова.
— …и ничего не нашли.
Она, видно, не сомневалась в этом.
— Нет, — признался он наконец, — но я особенно и не старался.
— Вы
«Ей нельзя доверять, — сказал себе Джастин. — Ее семья занимается контрабандой, и она готова на все, чтобы спасти близких».
И все же Джастин верил ей. Он хорошо разбирался в людях и за последние пятнадцать лет отточил свое умение. Он понимал ее. Большинство англичан ненавидели Наполеона и всех, кто был с ним связан. Но нельзя позволить себе потерять последний проблеск человечности.
Любопытство, однако, заставило его спросить:
— Почему же я ничего не найду? Там ведь есть небольшая пещера.
— Возможно, но не та, которую вы ищете.
Ее глаза внезапно вспыхнули.
Он должен был поподробнее выспросить о тайнике, но завел разговор о другом.
— Расскажите о своей семье. — Он потянул ее за руку, и через минуту они сидели на камне и смотрели на море.
— Нас всего четверо, — сказала Холли. — Папа, мой брат Пол, мама и я. Мама больна. Врач сказал — чахотка. Ей мог бы помочь сухой климат, но шахты закрылись два года назад, и у нас теперь нет возможности заработать деньги, чтобы уехать из Корнуолла. Мой отец никогда раньше не занимался контрабандой, — продолжила она, — но ему пообещали заплатить за одну ночь столько, сколько он получал за весь год. Я была против, но они с Полом решили, что это единственный способ добыть деньги, чтобы отправиться в Америку.
— В Америку?
Холли кивнула.
— Я слышала, там можно получить землю. Отец — отличный фермер, но здесь у нас ничего нет своего.
Он услышал в ее голосе тоску.
— Почему вы доверяете мне?
— Я не доверяю, — сказала Холли, — но вы наш единственный шанс. — И добавила с чувством: — Я не люблю предателей.
Должен ли он принять от нее помощь? Он мог защитить ее семью от преследования властей, но сможет ли он спасти их от мести графа? У него достанет влияния, чтобы обеспечить вознаграждение, которого им хватит на дорогу в Америку, но он знал, что не в этом причина ее внезапной уступчивости. Она сделает то, что сочтет правильным, и ее нельзя купить.
Откуда взялась эта уверенность? Особенно если учесть его привычку верить в худшее — следствие его работы в секретной службе.
— Если Гатуэлл будет продолжать заниматься контрабандой, — в отчаянии сказала Холли, — он так затянет в свои сети отца и Пола, что им не выбраться оттуда. — Она посмотрела Джастину прямо в глаза. — Мне кажется, я знаю, как поймать графа. Поклянитесь, что не тронете моих родных.
— Вы расскажете им обо мне?
— Нет. Они не поймут. Мой отец — корнуолец, а вы…
— Чужак, — закончил он, прежде чем она произнесла что-то более оскорбительное.
— Ага, чужак. — И неожиданно широко улыбнулась.
У Джастина екнуло сердце. После того как его брат покончил с собой, он закрыл душу для окружающих. Сейчас он подумал, что те дверцы все еще можно открыть.
Наверное, он сможет помочь близким этой девушки воплотить в жизнь их мечту.
А что будет с ним? После того как он отдаст Гатуэлла под суд, что станет с ним? Раньше он никогда не задумывался об этом.
Его молчание, вероятно, обеспокоило Холли.
— Я покажу вам, где спрятан коньяк. Вы сможете перенести его в известную только мне пещеру неподалеку. Когда граф Гатуэлл пошлет людей за коньяком, они ничего не найдут. И тогда он сам приедет сюда.
— Разве подозрение не падет на твою семью?
— Я опережу лорда Гатуэлла, — сказала Холли, — и расскажу ему, что вокруг шныряют таможенники, поэтому отец решил перепрятать контрабандный товар в более надежное место.
— И если кто-то начнет крутиться возле нового места, значит, он получил эти сведения от графа, — заключил Джастин. План этой девушки надежнее, чем поиск свидетелей: те могут передумать или попросту исчезнуть. Гатуэлл будет пойман с поличным.
— Это довольно опасно, — предупредил он.
— Я выбираю между опасностью и каторгой.
— Я же сказал вам…
— В следующий раз вас здесь не будет, — возразила Холли.
Она права. Если девушка не сможет убедить отца бросить контрабанду, а она, очевидно, уже не раз пыталась это сделать, то их будущее весьма туманно. Однако если ее план осуществится, он, Джастин, в силах защитить ее родных.
Холли встала.
Джастин тоже поднялся, удивляясь ее спокойствию.
Но вскоре он понял, что она не так бесстрашна, как кажется. Он увидел напряженный разворот плеч, а одна рука ее была засунута в карман, словно держала что-то там. Несколько прядей выбились из косы, уложенной короной вокруг головы, зеленые глаза были такими же тревожными, как море.
Джастину захотелось поцеловать девушку, но гордость — и недавняя пощечина — остановили его. Он не понимал, почему его так влечет к ней. Пристрастия толкали его к совсем другим женщинам. К тому же он избегал замужних и девственниц.
Но внезапно он захотел эту девушку. И сейчас желание было намного сильнее, чем стремление наказать графа Гатуэлла.
* * *
Холли гладила пальцами маленькую зеленую бутылочку. Возможно, в ее находке таится большая ценность, чем она думала, потому что, когда Холли слушала рассуждения Джона Сэваджа, в ее голове все время звучали слова: «Будь собой, и твое желание исполнится».
Ее самое заветное желание — чтобы с близкими ничего не случилось.
«Не лети мотыльком на огонь».
Неужели Джон Сэвадж — огонь?
От него действительно исходили волны тепла. Холли все еще чувствовала прикосновения его губ, и в крови разливался огонь каждый раз, когда она смотрела на него.
Но разум предупреждал: он только пользуется тобой, предлагает пряник. А потом будет и кнут. Но даже если и так, сейчас он предложил ей возможность, которая у них больше никогда не появится. Холли не сомневалась, что граф, если его поймают, тут же выдаст ее отца и Пола или прикажет убить их, чтобы спасти свою шкуру.