Когда рассеется тьма
Шрифт:
– Я понимаю, Павел любил дядю. Но Юлию было уже много лет!
Агата оторопело уставилась в открытое окно, не найдя, что на это сказать.
Ей всегда казалось, что людей нельзя убивать ни в каком возрасте.
Раньше Ксения не производила на Агату впечатление законченной дуры. Дурой ее считал Юлий Семенович.
– Юлий мог перепутать лекарство…
– Не мог! – отрезала Агата. – Он был пожилой, да. Но мозги у него были в полном порядке!
– Ты не представляешь, как я боюсь за Павла… – помолчав,
– В каком смысле? – не поняла Агата. – Вы полагаете, кто-то собирается уничтожить всю семью?
Агата грустно улыбнулась. Показалось, что она сейчас скопировала Юлия Семеновича. Родственник вполне мог ответить Ксении так же. По нему часто нельзя было понять, шутит он или говорит серьезно.
– Почему ты зовешь меня на «вы»? Я кажусь тебе старой?
– Нет, конечно, – заверила Агата.
– Не говори так больше, это меня обижает, – Ксения помолчала. – Ты шутишь, а… Знаешь, сорок лет у мужчин опасный возраст. А тут такое…
– Павел хочет, чтобы убийца был найден. И я этого хочу.
– Господи, я тоже этого хочу! Но нельзя же доводить себя до инфаркта! – Она опять помолчала. – Нам нужно почаще с тобой встречаться, Агаточка. Мы ведь единственные родственники.
Они с Ксенией не были родственницами. Агата и Павлу-то была практически никем.
– Хочешь, в кафешку сходим?
– Сегодня не могу, – быстро отказалась Агата. – Договорилась встретиться с Антониной.
– А кто это?
– Подруга Юлия Семеныча. Мы с ней вместе были, когда… когда пришлось вскрывать дверь.
– А мне ты тогда даже не позвонила!
– У меня не было твоего телефона.
– Антонина что-то хочет рассказать тебе про Юлия?
– У нее ноутбук Юлия Семеныча, я хочу его забрать.
– Звони, когда будет время и желание. Я тебе всегда рада.
– Да, конечно, – согласно кивнула Агата и вежливо добавила: – Спасибо.
Времени до встречи с Антониной Александровной было еще много. Агата опять постояла у окна, пока солнце не скрылось за набежавшим облачком, потом посидела в кресле, просматривая социальные сети.
А потом сидела просто так, пытаясь восстановить в памяти все, о чем разговаривала с Юлием Семеновичем в последние дни.
Пыталась найти хоть что-то необычное, подозрительное и не смогла.
С бульвара Павел свернул в переулки, быстро пошел вдоль старых капитальных домов, радуясь, что прохожих мало и идти можно быстро. Злость постепенно уходила, минут через десять он начал дышать спокойно.
Возвращаться домой пешком не стал, повернул назад, к метро. Потом зачем-то взял влево и опять вышел к пруду, к тому месту, где оставил мать. Остановился у тротуара, отсюда лавочка, на которой мать сидела, была хорошо видна. На лавке обнималась молодая пара.
Павел достал сигарету, закурил. Сделав несколько затяжек, обернулся в поисках урны и прямо перед собой увидел надпись «Липка».
Урна была рядом со входом в «Липку». Павел бросил окурок, покрутил головой. Пожалуй, с лавки, где сейчас сидела пара, надпись была видна.
Мать уверенно шла именно к этой лавочке…
Павел открыл дверь кафе, зашел внутрь. Помещение было крошечным, только стойка и несколько столиков. За одним из столиков сидел единственный посетитель. То есть посетительница. Девушка лет двадцати сосредоточенно била по клавишам ноутбука.
Стоя за стойкой, молодой парень с красивыми восточными глазами вопросительно смотрел на Павла.
– Мне нужна запись с камер за шестнадцатое мая. – Павел полез в бумажник, радуясь, что имеет кучу наличных. Достал пятитысячную купюру, протянул парню.
– С каких камер? – спокойно спросил молодой человек. Покосился на купюру и снова посмотрел на парня.
– Черт возьми! Откуда я знаю! У вас должны быть камеры наблюдения. Я хочу записи со всех! – Павел положил купюру перед парнем и снова полез в бумажник.
Достать следующую купюру он не успел, буфетчик решительно подвинул к нему первую.
– Недавно менты спрашивали записи за шестнадцатое, – задумчиво поделился он.
– Мне нужны те, что взяли менты, – кивнул Павел. Парень молчал и пришлось объяснить: – У меня убили родственника. Он заходил в ваше кафе. Я заплачу любую сумму.
Восточные глаза смотрели со спокойным любопытством.
– Помогите мне. Пожалуйста.
Хлопнула дверь, единственная посетительница ушла.
К середине дня здесь отбоя не будет от посетителей.
– Этот человек мне очень дорог. – Павел не помнил, чтобы когда-то чувствовал себя просителем. Быть просителем у него получалось плохо. – Я хочу найти убийцу.
Буфетчик посмотрел на дверь, потом почему-то на потолок и молча ушел за стойку. Вернулся он через пару минут, положил на продолжавшую лежать на стойке купюру флешку и подвинул купюру с флешкой Павлу.
Дверь снова хлопнула, вошел пожилой мужчина, остановился у Павла за спиной.
– Флешка стоит денег, – запротестовал Павел.
Восточные глаза его проигнорировали, парень занялся пожилым посетителем.
Павел сжал флешку вместе с купюрой, сунул в карман.
– Спасибо.
Парень коротко кивнул, укладывая в бумажный пакет круассаны.
Павел вышел на улицу, снова посмотрел на стоящую под кустами лавку. Лавка была пуста.
Народу было немного не только на улицах, в метро тоже. То ли оттого, что он редко ездил в городском транспорте, то ли оттого, что пассажиров почти не было, метро Павлу показалось новым, незнакомым. Как будто он вернулся сюда после долгой отлучки.