Когда размер имеет значение
Шрифт:
Через какое-то время вернулась Виталина и доложила:
– С десятого столика поступила жалоба, что мясо пересолено.
– Они хотят другое, в качестве компенсации? – уточнил Алексей, невольно поморщившись.
– Да нет, он просто посетовал, что повар готовит божественно, но с солью не очень дружит, – хихикнула она.
– И это еще одна странность, – услышал Алексей голос Лены из холодильника.
– Ты о чем там? – решил уточнить он.
– Я о том, что всегда, когда она в зале, ты пересаливаешь пищу остальным, – выглянула та из холодильника.
Об этом он тоже знал и объяснений
Она провела в ресторане не больше часа, как делала всегда. И ее уход на этот раз он не пропустил. Когда такое случалось, в душе на время поселялось легкое неудовлетворение, словно он не сполна насладился одному ему предназначенным зрелищем. И беспокойство не отпускало его до следующего раза, когда она снова переступала порог их ресторана.
Алексей наблюдал, как она расплачивается по счету, равнодушно достает купюры из кошелька ухоженными пальцами. Даже с такого расстояния он видел, какие у нее руки – тонкие запястья с длинными пальцами. Такие они от природы, а не плод тщательного ухода, в этом он был уверен. Он любовался ее грациозными движениями, как она убирала пряди волос с лица, поправляла драпировку на блузке, прежде чем встать из-за стола. А потом она делала всего несколько шагов в сторону двери и скрывалась. Вот тогда наступала пустота, которая нескоро заполнялась смыслом. Какое-то время после ее ухода он чувствовал себя осиротевшим и продолжал рассматривать зал. Для него он становился пустым после ее ухода, пока не возвращались звуки, люди, обязанности…
А потом он начинал размышлять, не забывая продолжать работать. Он думал, что с ее появлением его жизнь наполнилась особенным смыслом. В те моменты, когда она входила в ресторан, что-то менялось в душе. Этот час он проживал вместе с ней, хотя она даже не подозревала о его существовании. А ему казалось, что пока она сидит в зале, то принадлежит только ему.
– Тебе, как обычно, передали благодарность, – донесся до него голос Виталины, вклиниваясь в мысли. – Странно, что она до сих пор не объявила ее тебе лично.
Алексей как раз не видел в этом ничего странного. Именно такие отношения сложились у них негласно. Она не знала его, но не могла не чувствовать, что он готовит для нее. И ее благодарность, переданная через официантку, была важной составляющей их отношений.
– И правда, странная она какая-то… – проворчала Лена, занятая приготовлением соуса для мяса. – Могла бы хоть раз поблагодарить тебя лично, не переломилась бы.
Ну, как ей объяснить, что ему это не нужно? Он на расстоянии лучше чувствовал ее благодарность.
– За что благодарить-то? – Он решил выступить в защиту своей музы. – Я же не делаю ничего особенного.
– Тогда зачем передавать спасибо через Витку? – не унималась Лена. – Молчала бы уж. Да и ты лучше молчи, не зли меня.
Алексею казалось, он догадывается, почему ее появление вызывает такой негатив в душе доброй Лены. Люди, когда чего-то не понимают, воспринимают это в штыки. Так и Лена… Она не понимала его отношения к этой женщине. Не считала нормальным такое чувство. А понимал ли он сам? Одно он знал точно, что в какой-то момент у него появилась муза, а глубже предпочитал не анализировать ощущения, боясь испугаться их силы.
Глава 2
Милана не спеша шла в любимый ресторан, хоть и не испытывала голода. Она делала это просто потому что захотела, потянуло… Рабочий день закончился, подумать было о чем. А где еще можно это сделать, как не в привычном месте, за любимым десертом.
Она прислушивалась к характерному звуку, оставляемому каблуками на мощеной булыжником дороге. Цок, цок… Приглушенный и, в то же время, отчетливо различимый среди других отголосков – неистового птичьего щебета, шума с проезжей части, где она оставила машину, и человеческого гомона, окутывающего словно кокон. Все звуки, кроме единственного – шуршания шин – рождали гармонию в душе. Этот же раздражал и не вписывался в окружающую обстановку.
Милана находилась в старинной части города. Гуляя по этой улице, она нет-нет да задумывалась: свидетелями скольких событий стали выщербленные местами булыжники, старинные особняки по бокам, в которых сейчас никто не жил. Они продолжали хранить дух того времени, став домами-музеями. Тем более Милана не понимала, как можно заезжать сюда на машине? Да и какой смысл, если улица тупиковая и совсем коротенькая?
Она приблизилась к небольшому ресторану под названием «Серенада». Именно им заканчивалась улочка. Сама себе отчета не отдавала, почему временами так тянет сюда. Особенно в такие дни, когда дома ожидал скучный вечер в одиночестве перед телевизором или с книжкой в руках. Олег, как обычно, задерживался допоздна, решая мировые проблемы. Грустно, а еще скучно. Пустой дом не мил и не кажется уютным. А вот Серенада манила, словно предлагала: «Погрусти, голубушка, в привычном месте под звуки ненавязчивой мелодии».
Гардеробщица встретила дружелюбной улыбкой, как старую знакомую. Милана отдала ей плащ и придирчиво осмотрела себя в зеркале. Белая блузка выглядела довольно свежей после целого рабочего дня, да и узкая юбка до колен не помялась. Спасибо отличной ткани, ее заслуга, а не Миланы лично. А вот густую копну темных волос следовало пригладить, растрепались на весеннем ветерке. Милана достала щетку из сумки и несколько раз провела по волосам, зачесывая их назад, открывая невысокий лоб и укладывая тяжелые пряди на плечи и спину. Она гордилась своими волосами. Ей нравился их почти черный цвет, не требующий окрашивания, и густота.
Небольшой зал тонул в полумраке. Здесь не было центрального освещения. Возле каждого столика, вдоль двух противоположных стен, висели бра. Вот и получалось, что освещался зал по периметру, а середину окутывали сумерки – таинственные, сказочные. Милане нравилось тут все, начиная от интерьера, выдержанного в темных бордово-зеленых тонах, и заканчивая полом, устланным черной матовой плиткой. Имелся и элемент роскоши – царящее повсюду золото. Бордовые скатерти окаймлял золотой купон, зеленые стены украшали золотые вертикальные полосы, и бра выглядели роскошно в золотой инкрустации. В довершение картины – наборы для специй на столах тоже блестели золотом. И скромный вкус Миланы не шокировала подобная броскость, а, напротив, что-то уравновешивала в ее душе, внося ощущение гармонии.