Когда Семью выбирают
Шрифт:
– Смотрите, бродяги, как на самом деле было. Что на это ваши младшие скажут?
Первым подал голос Шея.
– Сдается мне, не помешает Сержику это кино показать и поинтересоваться у него, как же так вышло?
Все согласились.
Джава еще не спал после прилета, и было видно, что он очень устал. Ему приходилось прикладывать усилия, чтобы сидеть за столом и отвечать на вопросы воров.
– Я смотрю, плохо тебе. Мы экскурсию запустили на днях. Чистого привезли, афганец. Ты только скажи, Брат, быстренько заболтаем и поправим тебя. Если что, и ямба имеется.
Шея решил, что Брат «сидит на игле» и начал зависать не от усталости, а без дозы.
– Благодарю, Шея, я бы от черного чая не отказался, и покрепче.
– Влад, а ты чаю хочешь?
– Не откажусь.
– Как скажешь, Джава. Ты мой гость, – с этими словами Шея кивнул своему помощнику, и тот принес чай. Пока все это происходило, за столом не прозвучало ни звука. Босяк после увиденного был в подавленном настроении. Глаза больше не блестели дикостью.
Через десять минут этот же фильм был продемонстрирован повторно, но уже в присутствии Сержика.
– Как понимать это кино, Сержик? – спросил Шея, никак не выдавая свое настроение ни голосом, ни мимикой, когда видео закончилось.
Тот лишь вытаращил глаза. По тому, как он весь уменьшился в размере, можно было представить, что он наплел ворам. По видео получалось, что он обманул очень серьезных людей, а они за него хотели «спросить» с Брата за беспредел. По понятиям, это был чистый «косяк» племянничка, без всяких вариантов. Сержик все также стоял и мычал, пока, наконец, не выдавил из себя.
– Ну, я пьяный был, плохо все запомнил. А вот кино это сейчас увидел, все сразу вспомнил. Ну, короче, непонятка получилась.
– Ты за базар отвечаешь? Пацанчик, ты в натуре попутал за всю х…ню! Ты че тут лечишь нам? – взорвался Босяк, найдя выход своему ущемленному самолюбию.
– Я не…в смысле я…там это… в натуре… – все, что смог сказать Сержик в свое оправдание.
– Хоть по понятиям, хоть по совести получается, мои отоварили ваших за дело, – сказал Брат чуть громче, чем говорил раньше.
– Сдается мне, Босяк, лажанулся ты с «мазой» за Сержика перед Джавой, – произнес Шея, приспуская очки и строго смотря на Босяка ледяными глазами, – Теперь вам вдоём отвечать если что.
– Ах ты, фраер! – с этими словами Босяк влепил Сержику пощечину.
– Успокойся, Босяк. Кипеть-то можно, но зачем же брызгать. Возмущайся, но не так сильно, без кулаков. С молодым мы апосля сами разберемся. Зачем при людях наше личное на показ выставлять, – вновь сделал Шея замечание Босяку.
– А ты уйди отсюда с глаз моих, – сказал Шея, уже повернувшись к Сержику.
Тот на негнущихся ногах кое-как вышел из комнаты. Как мне показалось, дверь захлопнулась за ним с каким-то нехорошим глухим звуком.
– Навернул туфты он. Молод еще, хоть и не искупает это косяка. Необессудь, Джава. Ты уже не подумай лишнего за наезд его, в семье не без радостных, но все же свои. Что тут сказать, фаршманулся молодой, бывает по незнанию. Воля твоя, можешь спросить с него, если захочешь. Прав будешь.
– Благодарю. Нет у меня спроса к нему. Все участники при своих остались. Мы все, собравшиеся здесь, по жизни умеем базар держать. Вот не собрались бы здесь сегодня, вовек правды по этому вопросу не видать.
– Босяк, ты сказать ничего не хочешь? – спросил Шея.
– Мои извинения, Джава. Неувязка вышла. Сержик, иуда, в блудняк ввел. Короче, должен я тебе.
– Я принимаю твои извинения. Для меня это приемлемо. На этом не должен ты мне ничего, при людях говорю. Еще сказать хочу. Я согласен – вашу братву сильно помяли. Лишнее это было. В запале чего только не бывает. Сами видите, мои отбивались, ваши нападали. Хочу сразу эту тему закрыть раз и навсегда, чтобы не всплывал базар ни через пару лет, ни через десять. Если вы и после этого видео крови хотите, так возьмите мою, сейчас. Потому что я своих пацанов никому рвать не дам, со мной они. И, по-моему, они правильно в тему вписались. Если есть возражения, озвучьте их сейчас.
– Нет, Джава, все верно, никаких претензий, – сказал Босяк.
– Все ровно, – сказал Театр.
– О чем базар, закопали тему, – вставил свое слово Рожь.
Кислый лишь примирительно поднял руки вверх.
– Ты правильно говоришь, Джава. Наших пацанов косяк по этому вопросу. Закрыта тема. Гнилая предъява была. Никто больше этот вопрос не поднимет. А с молодого мы еще спросим, как с «понимающего», за то, что правильных людей от дел оторвал, да еще и в блудняк ввел. Пьяный ли, трезвый ли, всегда надо за базар отвечать и головой думать, – закрепил Шея своим последним словом решение сходняка, как печатью.
Решение авторитетного вора никто за столом оспаривать не стал.
– Это ваши внутренние дела. Вам оно видней, как по понятиям порешать со своими. От себя добавить хочу. Ваших поломали сильно. Руки, ноги лечить, зубы вставлять. Одному вон ухо оторвали, я слышал. Другого в кипятке искупали. Слава Богу, все живые. Так вот я на лечение вашим привез тут: и на зубы хватит, и на гипс с витаминами, – с этими словами Брат положил на стол небольшую кожаную сумку, в которой лежало 30 тысяч долларов. Всего тяжело пострадало шесть человек, на каждого приходилось по 5 тысяч.
Присутствующие одобрительно закивали.
– Так тому и быть, – подытожил встречу Шея. – А если какая падла по этому вопросу кому-то из ребят Джавы или ему лично вздумает предъявить, будет личным моим кровником. Такое мое слово крайнее.
На том вопрос был исчерпан. Все присутствующие на прощание по очереди пожали руки Владу и Джаве.
– Всем фарта, братва. Мира и счастья вашему дому, – сказал Джава, и они направились к выходу.
Пока они не сели в машину, Брат сохранял молчание. Когда отъехали от пристани, Влад не удержался и спросил: