Когда сказки превращаются в кошмары. Часть 1. Золушка
Шрифт:
Услышала впереди лишь удивлённое воронье карканье да дикий крик отца, раздавшийся где-то сзади. Но все эти звуки через миг сменил лишь шум ветра в ушах.
Справедливости ради надо сказать, что этот шаг в неизвестность неизвестностью был только для меня. Для вороны сей маршрут был вполне себе знаком.
Что касается лично меня, то сначала я камнем падала вниз, кувыркаясь и переворачиваясь в воздухе. Уши закладывало от шума ветра, холодный воздух больно бил по телу. Наверное, я бы начала пугаться,
Меня словно качнуло, а потом упругая тёплая струя воздуха мягко подхватила под живот, и я начала медленно снижаться.
Мимо меня пролетела ворона, с удивлением оглядывая неизвестное ей существо. Не могу сказать, та самая это была птица или другая. Я плохо запомнила её физиономию.
Да меня это не особо и интересовало. Мне понравилось парить в воздухе.
Мимо скользили облачка, силуэты домов, тени птиц. Небо переливалось всеми оттенками розового, лилового и золотистого в лучах заходящего солнца.
Тёплый воздух, бережно подхватив меня, не спеша опускал на землю.
Однако ближе к земле моё падение вновь ускорилось, и меня опять почти перевернуло, когда я услышала тихий смешок над своим ухом и увидела сбоку от себя, словно открывающийся внутрь неба, прозрачный туннель, сотканный из воздуха. А в нём полупрозрачное, похожее на человеческое, лицо…
«Ветра! Это лицо – ветер», – догадалась я.
Ветер был не очень тёплый и дул с заката… Рядом с моим ветром воздух чуть уплотнился, и я почувствовала на себе сначала чьё-то обжигающее зноем дыхание. А потом на меня резко дунуло холодом. Чуть уплотнившиеся струи воздуха рванули вверх, то сходясь, то разлетаясь в стороны в завораживающем дружественном танце.
Я, забыв обо всём, восхищённо наблюдала за менуэтом ветров, когда на меня снова дунули и чуть потрясли.
И я вновь перевела взгляд вниз, переключив своё внимание на западный ветер и… протянув руку, попыталась потрогать его.
Он снова засмеялся, видимо, моя попытка развеселила его, и плавно опустил меня в крону ближайшего тополя, прямо в большое воронье гнездо, что вызвало огромный переполох в готовящейся ко сну стае этих птиц.
С диким ка-а-аррр они метнулись в разные стороны.
Это несколько обескуражило меня и обидело. Вдобавок в гнезде было довольно тесно седеть. А вечерний воздух неприятно холодил кожу. К тому же рядом со мной никого не было: ни мамы с папой, ни ворон, ни даже ветра. Да что уж там ветра, Феечки, и той не было!
Так что я уселась в гнезде поудобнее, поджав под себя ноги и покрепче ухватившись руками за его край, и от души зарыдала…
Правда, рыдала я недолго, вволю нарыдаться мне не дала голова отца, неожиданно появившаяся рядом с гнездом. От такой неожиданности я и произнесла своё первое в жизни слово:
– Не я.
А затем развела руки в разные стороны и, пожав плечами, повторила:
– Не я.
Видимо, где-то в глубине души я понимала, что моя попа вполне так себе заслуживает ремня за такие кульбиты, и пыталась снять с себя вину.
Хотя, судя по физиономии отца, ему явно было не до моего воспитания.
Так что он просто схватил меня в охапку и осторожно спустился со мной на землю.
Но, честно говоря, я уже плохо помнила и этот спуск по толстому стволу старого дерева, и вой сирен скорой помощи.
Более-менее я проснулась уже в каком-то месте, остро пахнущем лекарствами. Когда кто-то, передав меня на руки родителям, ворчливо произнёс густым басом:
– Такое впервые на моей практике. Но, видимо, подгузник спланировал вместо парашюта. Она абсолютно здорова. На ней ни царапинки. Просто уже хочет спать, время-то не детское.
А дальше я уснула, уткнувшись носом в плечо отца. И никак не могла понять, почему всхлипывает мама и всё время меня гладит по спине чуть дрожащей ладонью.
Глава 5. Второе приключение
Собственно говоря, я росла, что называется, тихим ребёнком. Развивалась по возрасту, хорошо ела, болела мало, папу с мамой слушалась. Что ещё надо родителям для счастья?
Да ничего. Моя послушность давала им возможность заниматься собой и всякими бытовыми мелочами типа приготовления супа, уборки квартиры и пр. в том же духе.
Ко всему прочему, как я смогла заметить, много нервов и душевных сил у моих родителей занимала работа отца.
Так что я старалась им эти самые силы сберечь. По мере своих скромных возможностей, конечно.
Тем более что после моего первого приключения маме понадобилась помощь психолога.
Да они оба и спустя полгода после оного вздрагивали, как только я приближалась к окну.
Хотя я не раз слышала от отца, что падать с первого этажа, если что, гораздо менее травматично, чем с двадцать восьмого.
На что мама очень нервно ему возражала, что с первого-то этажа как раз мой памперс-то и не успеет раскрыться и спланировать меня в воронье гнездо. И что вот как раз с первого-то этажа я и могу расшибиться в лепёшку.
Потом она снова начинала плакать, а папа снова начинал её успокаивать, прижимая к себе и тихонько гладя напряжённой рукой по волосам. При этом лицо у него делалось каменным, взгляд словно застывал, покрывшись коркой льда, а губы превращались в сплошную узкую полоску.
Тогда же я и сделала первый шаг. А потом ещё и ещё один. Мне очень захотелось подойти к родителям и обнять их.
Объяснить, что со мной всё в порядке и что у них совсем, ну совсем нету повода за меня переживать. Я же здесь. С ними. И всё хорошо.