Когда Спящий проснется
Шрифт:
Перепрыгивая через сиденья, он услышал крики и выстрелы. Привстал и снова пригнулся, заметив, что вокруг него расположилась кучка людей в черном, которые стреляли в красные мундиры, перепрыгивали с кресла на кресло и прятались за ними, чтобы перезарядить оружие. Инстинктивно Грэхэм тоже притаился за креслами. Кругом свистели пули, пробивая пневматические подушки и дырявя мягкий металл кресел. Укрываясь от выстрелов, он старался заметить расположение проходов, безопасное место, куда можно было скрыться в темноте.
Юноша в выцветшей синей одежде внезапно вскочил на сиденье. «Алло?» — крикнул он. Ноги его находились в каких-нибудь шести дюймах от головы
Он поглядел на Грэхэма, очевидно, не узнавая его, затем повернулся, выстрелил и, воскликнув: «К чертям ваш Совет!» — прицелился для нового выстрела. Грэхэму показалось, что шея у юноши вдруг уменьшилась вполовину. Теплая капля упала на щеку Грэхэма. Зеленое оружие замерло в руках у бойца. Секунду юноша продолжал стоять с отупелым лицом. Затем медленно наклонился вперед, колени его подогнулись. Он упал, и тут же стало темно. Услышав падение тела, Грэхэм вскочил и, спасая свою жизнь, ринулся к проходу. Споткнулся о первую ступень, упал и, поспешно вскочив, устремился кверху.
Когда яркий свет вспыхнул в шестой раз, Грэхэм находился уже у выхода. Он кинулся туда со всех ног, пока не погас свет, выбежал, тотчас же свернул за угол и снова очутился в темноте. Его сбили с ног, но он поднялся. Затертый в толпе невидимых беглецов, теснившихся в одном направлении, он, как и все они, думал только об одном: как бы уйти подальше от места боя. Он толкался, пробивался вперед, его сжимали со всех сторон так, что он приподнимался на воздух; наконец он выбрался на свободу.
В течение нескольких минут он бежал в темноте по извилистому коридору. Затем пересек широкое открытое место; дальше начинался длинный откос; Грэхэм спустился по ступеням на ровную площадку. Кругом раздавались крики: «Они приближаются! Полиция близко! Они уже стреляют! Дальше уходите от места сражения! Полиция стреляет! Всего безопаснее на седьмом пути! Бежим на седьмой путь!» В толпе были не только дети и женщины, но и мужчины, которые толкали его и бранились.
Толпа ринулась через узкое отверстие под аркой на открытое, тускло освещенное место. Темные фигуры прыгали и взбирались на ступени колоссальной лестницы. Он последовал за толпой, которая расходилась вправо и влево… Вскоре он очутился один невдалеке от последней ступени, перед площадкой, где возвышались сиденья и небольшой киоск. Поднявшись, он остановился в тени киоска, тяжело дыша, и оглянулся.
Несмотря на полумрак, он рассмотрел, что это громадные ступени платформы остановившихся «путей». Платформы загибались, уходя в разные стороны, и над ними мрачно возвышались огромные здания с непонятными надписями и объявлениями, и высоко вверху сквозь сеть балок и канатов светлела полоска бледного неба. Мимо пробежали несколько человек. Из их разговоров и криков Грэхэм понял, что они спешат принять участие в борьбе. В темных углах бесшумно скользили человеческие фигуры.
Издалека доносился шум сражения. Очевидно, эта улица находилась в стороне от театра. Впечатления от битвы мало-помалу изгладились. Как это странно — они сражались из-за него!
Он был похож на человека, только что оторвавшегося от чтения увлекательной книги. Все случившееся казалось ему нереальным. Он не мог припомнить подробностей — так он был поражен всем виденным. Он хорошо помнил свое бегство из комнаты, где был заперт, громадную толпу в зале и нападение красномундирной полиции, но с трудом припоминал свое пробуждение и томительное ожидание в Комнатах Безмолвия. Почему-то ему вдруг вспомнился колыхавшийся и брызжущий под напором ветра водопад Пентаргена и солнечное побережье. Контраст был слишком разителен, все казалось ему нереальным, и он не сразу осознал свое положение.
Таинственность, которая окружала его в Комнатах Безмолвия, несколько рассеялась, и он начал различать смутные контуры действительности. Каким-то непостижимым образом он стал хозяином половины мира, и могущественные политические партии борются из-за него. На одной стороне — Белый Совет со своей красномундирной полицией, захвативший его собственность и намеревавшийся умертвить его; на другой — революционеры, с таинственным Острогом во главе, которые его освободили. И весь гигантский город содрогается в борьбе. Весь мир словно сошел с ума.
— Я ничего не понимаю! — воскликнул он. — Решительно ничего не понимаю!
Ему удалось ускользнуть от опасности. Но что будет дальше? Что происходит там? Он представлял себе, как люди в красном ищут его, разгоняя одетых в черное революционеров.
Однако ему дана передышка. Спрятавшись, он может наблюдать за ходом событий. Напряженно всматриваясь в сумрак зданий, он вспомнил вдруг с удивлением, что где-то вверху над ним восходит солнце и мир по-прежнему залит ярким дневным светом. Скоро он пришел в себя. Его промокшее насквозь платье почти совсем просохло.
Ни с кем не заговаривая, стараясь избегать всяких встреч, прошел он несколько миль по сумрачным путям, — случайный властитель половины мира, жалкий осколок далекого прошлого, темный призрак среди других таких же призраков. Опасаясь быть узнанным, он старательно избегал освещенных и оживленных мест, то сворачивая в сторону или возвращаясь назад, то поднимаясь или спускаясь в другие проходы, хотя сражение происходило где-то далеко, весь город был взволнован. Раз ему даже пришлось бежать от отряда, который занял улицу и забирал всех встречных. Отряд по большей части состоял из вооруженных мужчин. Битва, очевидно, развертывалась в той части города, откуда Грэхэм шел; с той стороны порой доносился отдаленный гул. В душе Грэхэма происходила борьба между любопытством и осторожностью; последняя взяла верх, и он уходил все дальше и дальше от места сражения. В полумраке его никто не останавливал. Вскоре отголоски битвы замерли вдалеке, и он очутился один среди огромных безлюдных улиц. Фасады строений были здесь проще и грубей; по-видимому, он зашел на окраину, где помещались склады. Очутившись в одиночестве, он замедлил шаг.
Он сильно устал. Иногда он сворачивал в сторону и садился передохнуть на скамью верхнего пути. Но тревожная мысль о той роли, которую играет он в событиях, не давала ему покоя и гнала его вперед. Неужели сражение происходило только из-за него?
Внезапно по пустынной улице прокатился гул, точно от землетрясения: струя холодного воздуха, звон стекол, грохот рушащихся стен, чудовищная судорога. На расстоянии какой-нибудь сотни метров от Грэхэма посыпалось железо и стекла с крыши средней галереи. Вдалеке послышались крики и топот. Грэхэм кинулся бежать, сам не зная куда.
— Что они там взорвали? Ведь это взрыв? — спросил человек, пробегая мимо, и, прежде чем Грэхэм собрался ответить, скрылся.
Вокруг высились огромные здания, они были окутаны сумраком, хотя полоска неба наверху посветлела.
Грэхэм заметил много странного и непонятного; он пробовал прочесть некоторые надписи. С трудом удалось ему из странных, почти незнакомых букв сложить непонятные слова и фразы, как: «Идемит» или «Бюро Работы — Боковая Сторона». Как странно, что большая часть этих похожих на скалы зданий — его собственность!