Когда туман рассеется
Шрифт:
– Думаю, тебе пора уходить, – сказала она.
– Ты так считаешь? Но мне здесь очень удобно. Мы с Морин просиживали на этой софе долгими вечерами и философствовали.
– Но Морин сейчас нет, а я хочу спать, – парировала она.
– Кто тебе мешает?
– Ты. Я тебя сюда не приглашала. Ты гость нежданный и нежеланный.
Насчет нежеланного Клод не был уверен. Она спешила выпроводить его, поскольку он угрожал ее здравомыслию. Она хотела оставаться безразличной и не могла, поскольку он растревожил самую основу ее существа. Он ощущал жар ее тела, слышал частое биение пульса.
Ему и в голову не пришло, что раздеваться и одеваться – непростая задача, если у тебя одна рука в гипсе.
– Возвращаясь к нашему дневному разговору, – сказал он, чувствуя внезапную потребность определить перспективу ситуации, – мне все же никак не верится, что ты потеряла бы ко мне интерес, если бы узнала о моем бизнесе. И о том доходе, который он мне приносит.
Флоренс вызывающе вскинула подбородок. – Тогда ты непроходимо туп. Я имела в виду именно это.
Ну что за неподражаемая лгунья! И какой привлекательной она выглядит, когда сердится. Волшебные кобальтовые глаза сверкают гневом, грудь взволнованно поднимается и опускается…
– Неужели ты надеешься, что я поверю? Это женщине с твоими-то достижениями?
А сам между тем придвигался к ней ближе.
– Ты думаешь то, что тебе хочется думать. Моя совесть чиста. Все мы совершаем ошибки в молодости. Ты разве никогда не поступал опрометчиво?
– Да, конечно, но не в серьезных вещах.
Ее брак с Джаспером нельзя назвать ошибкой, это было сознательное решение. Она утверждала, что муж плохо обращался с ней, но Клод сильно в этом сомневался.
В глазах Флоренс вспыхнул гнев.
– Извини, если не соответствую твоим суровым стандартам. Я устала от разговоров. Может быть, ты уйдешь наконец?
Чем больше она раздражалась, тем сильнее становилось его желание. Разве мыслимо уйти без единого поцелуя? Клод медленно поднялся и пошел к двери.
– Разве ты меня не проводишь? Флоренс нехотя распрямила свои стройные ножки, расправила ночную рубашку и встала. Вид у нее был неприступный и чопорный, но это произвело на него обратный эффект. Он возбуждался все сильнее.
Флоренс прошла мимо него к прихожей, и его гормоны прямо-таки заклокотали. Клоду захотелось схватить ее в охапку и осыпать поцелуями. Он уже почти готов был забыть, что она из себя представляет.
Клод шел за ней, пожирая глазами покачивающиеся бедра. Когда она взялась за ручку двери, он остановил ее, положив на ее руку свою. Он ждал этого момента, любого подходящего предлога. И тут же почувствовал, как она напряглась и резко втянула в себя воздух. Он мягко повернул ее к себе, надеясь, что она не станет противиться.
– Один только поцелуй на прощание, – сказал он и накрыл ее губы своими. Она попыталась вырваться и первые несколько мгновений энергично боролась. Но чем дольше он целовал ее, тем слабее становилось сопротивление, и наконец ее руки – и та, которая в гипсе, – обвились вокруг его шеи, а ее губы слились с его губами…
Флоренс знала, что это безумие, но ничего не могла поделать. Нужно было с самого начала держаться от него подальше, а лучше всего – не пускать его вовсе. Она должна была предвидеть, что случится нечто подобное. А теперь… Как ни возмущался рассудок, тело ему не подчинялось.
Его руки скользили по ее спине, губы были жаркими и требовательными. Она услышала свой невольный стон. В ответ на него Клод крепче прижал ее к себе. Флоренс чувствовала, что он весь дрожит, и ей захотелось подчиниться всем его желаниям. Правда, когда его руки заползли под ее рубашку, она ощутила тревогу. А когда эти руки обхватили ее грудь, Флоренс стало по-настоящему страшно.
Клод хотел ее и решил ее получить. И она не очень-то противилась. О Боже, как могла она так уронить себя?
Это была последняя из стремительно исчезающих мыслей. Вскоре ею полностью овладели чувства, они заставляли ее пылко целовать Клода и прижиматься к нему все теснее. – Ах, Клод! – вырвалось у нее. Она уже не могла бы остановить его, если бы даже от этого зависела ее жизнь. – Да, милый, да, – выдохнула она.
Он глухо зарычал и, не отрываясь от ее губ поднял ее на руки и понес в спальню. Она только стонала жалобно и слабо, как больной ребенок. Она и вправду была больна, и только Клод мог исцелить ее.
Он ногой толкнул дверь спальни, опустил ее на кровать и быстро, не сводя с нее глаз, начал раздеваться. Дымчатые глаза ласкали ее грудь и живот, обещали немыслимое наслаждение. Она и сама не могла отвести от него жадного взгляда. Его тело казалось венцом творения, смотреть на него было пыткой. Ей хотелось, чтобы это тело слилось с ее телом, проникло внутрь, заполнило ее всю. Сейчас, немедленно! Сию минуту! Ждать больше не было сил.
Клод, очевидно, испытывал то же самое. Он овладел ею стремительно и жестко. У Флоренс мелькнула неотчетливая мысль, что он таким образом наказывает ее, но она отмахнулась от этой мысли и покорно отдалась могучему потоку страсти, а когда волны наслаждения постепенно улеглись, она ощутила себя полностью насытившейся.
Она лежала с закрытыми глазами и блаженной улыбкой на губах и чувствовала рядом с собой Клода, его горячее тело, слушала, как успокаивается его дыхание. Сейчас он не прикасался к ней, хотя ей очень хотелось этого, он просто лежал на спине, отдыхая. И Флоренс надеялась и ждала, что, отдохнув, он вновь станет ласкать ее…
Но в следующую секунду он вдруг громко чертыхнулся и вскочил с кровати. Флоренс широко раскрыла глаза и увидела, как он натягивает одежду неловкими от спешки пальцами.
– Это была ошибка, – выдавил он, застегивая джинсы, – дьявольская ошибка.
– А я думаю, ты именно за этим и приходил, – спокойно сказала она, чтобы он не увидел, насколько она уязвлена. – Тебе ведь этого не спонтанно захотелось. По тому, как ты глазел на меня весь вечер, ясно, что решение ты принял заранее.
– Так что же ты не остановила меня? – презрительно усмехнулся он. – Впрочем, можешь не отвечать. Ты считаешь, что если позволишь мне спать с тобой, то я не устою и снова сделаю тебе предложение. Вот тогда-то твое «да» не заставит себя ждать!