Когда ты будешь моей
Шрифт:
— Хорошо. Пицца — так пицца, — пожимаю плечами я и отворачиваюсь к окну.
Глава 2
Демид
Марьяна сидит, вжавшись в обивку сиденья побелевшими пальцами и, кажется, даже не дышит. Я судорожно соображаю, какого черта снова пошло не так. Но, видимо, предпоследний хук Фьюри был слишком сильный. Истина доходит до меня с опозданием. Когда кажется — еще чуть-чуть, и она грохнется в обморок. Матерюсь про себя, открываю гребаные замки, и лишь тогда Марьяна расслабляется. Не то, чтобы полностью, но и этого достаточно, чтобы сделать следующий вдох. Дерьмо! Четыре года прошло… Четыре, мать его, года, в течение которых я только и делаю, что пытаюсь наладить с ней отношения. И заслужить прощение за то, что даже сам себе простить не могу.
В кресле на заднем сиденье сидит наша дочь. Маленькая принцесса эльфов. До нас ей нет дела. Она разглядывает аппликацию на своем новеньком рюкзачке. Свинку, прости господи, Пеппу и еще каких-то уродов, в которых создатели мультика умудрились разглядеть козу и зебру. И я даже знать не хочу, что они перед этим курили…
Завожу мотор и выезжаю со стоянки. Уже довольно прохладно, но клумбы еще в цвету. Марьяна может работать где угодно, но почему-то работает здесь. В педиатрическом отделении самой обычной районной больницы, расположенной в унылом спальнике.
Вообще-то моя девочка мечтала стать парамедиком. Но после того, что я натворил, ее мечтам не суждено было сбыться.
Не то, чтобы Марьяна делилась со мной своими мечтами… Об этом, как и о многом другом, я узнал от ее матери. И, конечно, действовать через неё было нечестно. Да только вряд ли кому-то придет в голову предъявлять мне претензии. Я — Демид Балашов. Редкий засранец — спросите кого угодно.
Но для нее я хочу стать лучше.
— Какой красивый рюкзачок.
— Это мне папа подалил.
Ловлю в зеркале заднего вида Полинкин взгляд и, как дурак, улыбаюсь. Я присутствовал на родах и был тем, кто перерезал ее пуповину. Но, знаете, мне кажется, что в тот момент между нами протянулись намного более прочные нити. Один конец опоясывает мое сердце. Другой — крепится к её маленькому пальчику. Эта малышка вертит мной, как может. А я и рад стараться. Потому что люблю ее до безумия. Она — единственный человек за всю мою проклятую жизнь, который любит меня в ответ. Любит таким, какой я есть. Любит бескорыстно и преданно. И только за одно это я готов бросить к её ногам весь мир. Но ей это не нужно. И в этом вся соль.
— Тебе не дует, Кексик?
Поля морщит нос и отрицательно качает головой. Светлый хвостик мотается из стороны в сторону. Полинка — моя точная копия. Только белобрысенькая в Марьяну. Довольно необычное комбо, благодаря которому наша малышка растет настоящей красавицей. И нет, я не преувеличиваю. Ничуть.
Выворачиваю руль и перевожу взгляд на Марьяну.
— Закажем доставку из дома? Или заедем в ресторан?
Марьяна хлопает по карманам, нащупывает телефон и открывает какое-то приложение.
— Я могу заказать прямо сейчас. Чтобы не терять время… — её голос звучит, как писк, и она вынуждена откашляться в середине предложения. Да чтоб его! Марьяна ведет себя так, как будто действительно не понимает, что я затеял это все не ради ужина. А я… Я просто так долго был вдали от неё, так бесконечно долго… Что, как голодный пёс, готов сожрать все, что перепадет. Любую возможность… Я готов врать, изворачиваться и юлить, чтобы побыть рядом лишние полчаса. Да что там… я буду рад даже минуте. Секунде, кого я обманываю?
И пусть это желание не взаимно — меня это совершенно не останавливает. Я понимаю — знай Марьяна о том, чего я на самом деле хочу, она бы даже на порог меня не пустила. О, да! Эта женщина так сильно меня ненавидит, что если бы ей предложили выбирать между почкой и необходимостью со мной общаться, она бы уже давно была на диализе. Осознавать это довольно дерьмово, но… Вы же понимаете — я не из тех, кто сдается. Ни на минуточку.
— Хочешь, заедем в магазин?
— Зачем?
— Купить что-нибудь из продуктов, я не знаю… — снимаю кепку и провожу по ежику волос. Над ухом — приличная шишка. А тело ломит даже под тремя таблетками обезболивающего. Бой был просто адским. По большому счету мне нужно было отлежаться в моей нью-йоркской квартире и провести еще парочку пресс-конференций, на которых настаивал промоутер. В общем, проявить хоть каплю сознательности. Но я забил на это дерьмо и вылетел домой первым же рейсом. Расплатой за баранье упрямство стала адская боль, которая терзала мои кишки в течение всего перелета. К черту. Зато в кои веки не болела душа. А ведь так было всегда, когда я долго находился вдали от семьи. И, нет, что бы там ни писали в прессе, моей семьей была вовсе не команда. Взгляд скользнул по недовольно нахмурившейся Марьяне и дочке, пытающейся ручкой поймать ускользающие солнечные блики. Вот… вот, кто был моей семьей. И похрен, что по этому поводу думает сама Марьяна.
— Спасибо, но нет. Я недавно была в Ашане.
Ага. Ну, я так и думал. Марьяна-я-все-сама-Авдеева. Ничего не меняется. Рядом с такими женщинами у мужиков обычно усыхают яйца. Но я не из пугливых.
— Окей.
— Окей, и мы все равно сворачиваем к магазину?
— Я только пива куплю. У тебя сто пудов нет.
– Ты же за рулем!
— Безалкогольного, Марьяш. Безалкогольного. Я не пью. Помнишь?
Она сглатывает. Я буквально вижу, как гаснет ее запал. Марьяна сутулит плечи и отворачивается к окну. Черт… Я не хотел ей напоминать о том, как пришел к такой жизни. Но все же напомнил.
— Папа, я пойду с тобой!
— Как скажешь, Кексик.
Выхожу из машины и, открыв заднюю дверь, расстегиваю ремни автокресла.
— Только не вздумай ей покупать все, что она захочет, — слышу усталый голос. — Ты ее ужасно разбаловал.
Ну, окей… делаю себе пометку делить запросы Полинки хотя бы на два. Возможно, я и впрямь перегибаю палку. Просто, когда ты сам вырос в нищете, потребность баловать собственного ребенка порой действительно возобладает над здравым смыслом.
О том, что вечером пятницы на кассах в супермаркете могут быть очереди, я даже не подумал. Как и о том, что меня могут узнать. А потому у меня случилась незапланированная раздача автографов, и мы порядком задержались. Марьяна поджидала нас, меряя шагами стоянку.
— Извини, что долго.
— Там было много людей. Они нас фотоглафиловали, — улыбается Полинка, подпрыгивая на одной ножке. Марьяна переводит на меня возмущенный взгляд.
— На самом деле Полину они не снимали, — невольно оправдываюсь.
— Как ты можешь быть в этом уверен? Ты отобрал у всех чертовы телефоны?!
Вообще-то, нет. Но я пытался прикрыть дочь собственным телом.
— Мамоська сказала челт, — округляет глаза Полинка. Марьяна жмурится, чертыхается себе под нос и с шумом выталкивает застрявший в легких воздух.