Когда улыбаются звезды
Шрифт:
— Са-шенька, — повторил Маркус, топчась у нее на плече.
Саша погладила попугая по белой в черную крапинку щечке.
— Хороший мой, — проворковала она, швыряя на кровать сумочку, — ну рассказывай, чем занимался?
Попугай смотрел на нее не мигая.
— Чем Маркус занимался? На качельках качался, да?
Маркус открыл клюв, издал журчащий звук и выговорил:
— Летал… да… летал, Са-шнька. Хорошая пти-ца… летал.
Она рассмеялась. Ей долго не удавалось научить его говорить, но постепенно он заговорил. Сперва, около года, говорил одно единственное слово
В дверь раздался стук.
— Саша, ты есть будешь? — донесся голос сестры.
— Буду, — сердито крикнула она, нехотя пересаживая Маркуса на жердочку сверху клетки.
— Я уже подогрела суп, — не уходила Маша.
— Да иду я, иду!
Послышались шаги, сестра ушла на кухню, а она быстро переоделась в шелковый халатик.
— Сердобольная какая, — проворчала Саша, — тоже мне, госпожа Благородство и Всепрощение. — Она посмотрела на попугая. — Вот сейчас пойду и скажу ей, чтобы научилась нормально одеваться и прекратила ходить по помойкам с этими грязными заразными кошками-собаками.
Маркус взлетел с жердочки и повис вниз головой на качелях, откуда перебрался на люстру.
Саша непроизвольно улыбнулась. Прежде чем выйти из комнаты, она пообещала:
— Я быстренько, а потом мы с тобой что-нибудь поделаем!
Глава 2. Достойный приют
Выпал первый снег. Маша не любила зиму, в эту холодную пору ей столько приходилось видеть замерзших бездомных животных, ютившихся в подвалах, где жители травили их ядом, гоняли и шпыняли. Каждый год она ждала весну с нетерпением, ждала, когда сойдет снег, когда в парках все оживет, а под окном с самого утра будет раздаваться веселый гомон птиц.
Погруженная в невеселые мысли под монотонный гул перемены, она не заметила, как на кого-то налетела.
Парень раздраженно ее оттолкнул.
— Смотри, куда идешь!
Маша подняла голову и встретила взгляд зеленых глаз. Парень был выше нее примерно на голову, светловолосый и хорошо одетый. Из разряда тех старшеклассников, которые ходят в школу не для того, чтобы учиться, а чтобы прикольно провести время.
— Эй, ты идешь?! — окрикнул какой-то парень.
Зеленоглазый кивнул и, буркнув: «Хоть бы извинилась!» — пошел к своим дружкам. Мимо прошли две девчонки из девятого, и одна довольно громко прошептала:
— Какой же он лапочка! Ты заметила, он посмотрел на меня?! Мне кажется…
Девочки ушли, поэтому Маша не узнала, что им кажется, да и не любила она все эти глупые разговорчики про мальчиков. Ей хватало их дома, когда сестра приглашала подружек. Хоть она всегда сидела в своей комнате, когда к Саше кто-то приходил, гогот и разные мужские имена были слышны на всю квартиру.
— Маш, какой у нас сейчас урок? — незаметно подошла Оля Мичурина. С того дня, как списала математику, одноклассница в благодарность, когда никто не видел, задавала ей разные несущественные вопросы, тем самым показывая, что помнит о сделанном Машей одолжении.
— Биология, — ответила Маша. Ей не нравилось, когда ее пытались благодарить таким образом. Она догадывалась, что в компании своих подружек Оля над ней подсмеивается, но виду не показывала.
— А ты чего одна скучаешь?
— А я не скучаю.
— Понятно, — Мичурина натянуто улыбнулась, — ну все, я побежала… увидимся.
— Ага.
Оля, единственная в классе, встречалась с парнем. По-настоящему. С поцелуями, со свиданиями после школы, с хождением по улице за ручку…
— Машенька, — дверь кабинета открылась, выглянула учительница по биологии, — у меня возникли непредвиденные обстоятельства, передай всем, что урок переносится на субботу.
— Нам идти домой? — уточнила Маша.
— Если последний урок, значит, домой.
Класс воспринял новость об отмене урока, как обычно, на ура. Смеясь, толкая друг друга, все побежали в гардероб. А Маша немного подождала, чтобы не одеваться в толкучке, и как только раздался звонок на урок, побежала на первый этаж. Она преодолела лестничный пролет в считаные секунды и уже на последних ступеньках прыгнула и угодила прямо кому-то на ногу. На нее грянул поток ругательств, она отлетела и больно шмякнулась на пол. Потирая ушибленную ногу, она пролепетала извинения, но разные нелестные эпитеты продолжали сыпаться ей на голову.
— Я же извинилась, — кое-как поднимаясь, прошептала Маша.
— Детка, тебе бы очки не помешали!
Наконец она посмотрела на возмущенного парня, которому отдавила ногу, и ей стало жутко неудобно. На нее злобно смотрели зеленые глаза, обрамленные по-женски длинными ресницами того самого «лапочки», на которого она первый раз налетела минут пятнадцать назад.
— Слониха, — бросил парень, глядя на свою грязную черную кроссовоку, где красовался ее пыльный след.
— Я могу вытереть, — стараясь не глядеть в сердитое лицо, пробормотала Маша.
— Ты серьезно?! — В его голосе слышалось столько неподдельного изумления, что она с интересом посмотрела на него.
— Конечно, серьезно.
Его светлые брови взлетели, а губы растянулись в улыбке.
— Очень смешно, — фыркнул он и начал подниматься по лестнице.
— Как хочешь, — пожала плечами Маша.
Он обернулся.
— Чокнутая!
Маша моргнула. У нее возникло ощущение, что это уже она когда-то видела. Она сама не понимала себя, но внутри словно что-то перевернулось.
По пути домой ее мысли не раз возвращались к грубияну на лестнице, но вспомнить, почему он или его слова о чем-то напомнили, она так и не смогла.
Дома ее встретила мама, всплеснувшая руками, когда увидела ее джинсы.
— Машуля, давай съездим в магазин, купим тебе новые джинсы! Посмотри только, как эти вытянулись на коленках!
— Да нормально все, — отмахнулась Маша.
— Ма-а, — вышла из кухни Саша с Маркусом на плече, — мне нужно купить новенькую кофточку, а то…
— Саш, имей совесть, мы тебе только неделю назад купили кофту и свитер! У меня нет столько денег на все ваши прихоти! Маша, мой руки, я грею обед.