Когда умолкнет тишина
Шрифт:
Утешиться Сашка могла, разглядывая папины фотографии. Она знала, что он был сильный, жизнерадостный, честный и смелый. Сашка считала, что и ей нужно быть такой, чтобы поддержать своих родных. И она старалась быть сильной. Вскоре коробка с фотографиями заняла место под подушкой. Только и успевала Сашка во время налетов, схватить стоявший рядом с кроватью чемоданчик, торопливо нащупать под подушкой коробку из-под печенья и, зажав ее подмышкой, на слабых ногах бежать в прихожую, где хлопотали, собирая их, мама и Софья Львовна.
Но Сашка не только очень ослабела физически — ее утомленный от
Впрочем, всем уже было глубоко безразлично, что на них надето и как. Все смертельно устали. Иногда, когда ночью раздавался вой сирены, Сашка мечтала только об одном — пусть ее оставят лежать в постели, она никуда не хочет идти! Ей уже не страшно, что в дом может попасть бомба. Пускай попадает, только бы ее оставили в покое! Она будет лежать, уткнувшись в подушку, и ждать окончания бомбежки или смерти.
Но ее не оставляли в покое. Безжалостная Нора стаскивала ее с кровати и принималась натягивать на нее одежду, несмотря на то, что Сашка от усталости просто-напросто начинала реветь в голос. Продолжая реветь, она хватала ненавистный чемоданчик, который, оттягивая руку, нещадно бил ее по ногам, потом изрядно помятую коробку из-под печенья с папиными фотографиями…
Странно, но хотя никто не напоминал ей об этом, она никогда не забывала эту свою коробку. Как бы она ни спешила, как бы ни была утомлена, она всегда вспоминала, что нужно взять свое главное сокровище — папины фотографии. Бывало, вспоминала уже в прихожей, прямо перед входной дверью. Тогда она бросала чемоданчик и бежала в комнату, не слушая хором раздавшихся вслед криков, хотя знала, что теперь, пока они будут в бомбоубежище, ее будут ругать все по очереди.
Но, в конце концов, усталость взяла свое, и случилось так, что Сашка вспомнила про коробочку, когда они уже спускались по подъездной лестнице.
Осознав это, она пришла в отчаяние. Уговаривать маму вернуться было бесполезно. Просить, чтобы подождали, а самой сбегать — тоже не разрешат. Однако оставить фотографии Сашка просто не могла! В небе уже раздавался отдаленный гул самолетов, где-то вдали громыхнуло. Решение пришло внезапно: Сашка идет последней, где лежит ключ от входной двери — она знает. Здесь, на темной лестнице, никто и не заметит, что она отстала, — Сашка сбегает за фотографиями и также незаметно вернется.
Раздумывать было некогда. Сашка, шедшая вслед за Валей, осторожно поставила чемоданчик на ступеньку. Им идти еще два с половиной этажа вниз, а ей — полтора наверх. Она успеет.
На цыпочках она помчалась
Когда она, наконец, добралась до двери, сил у нее уже не осталось никаких, сердце судорожно скакало где-то в горле. Пытаясь отдышаться, трясущимися руками Сашка шарила по пыльному закоулку сбоку двери и никак не могла ухватить ключ. Наконец он оказался у нее в руке. Сашка уже вставила его в замочную скважину, как вдруг услышала:
— Саша!..
Мамин голос, эхом разлетевшийся по подъезду, был испуган. И снова, уже с отчаянием:
— Саша!
Сашка чуть не разрыдалась. Уже раскрывая дверь, она изо всех сил крикнула:
— Я сейчас, мам! — и вбежала в прихожую.
Отчаяние придало ей сил. Спотыкаясь о разбросанные вещи, она помчалась по длинному коридору к своей комнате, распахнула дверь, бросилась к кровати.
— Я сейчас, я быстро, — задыхаясь, шептала она, — мам, я сейчас…
Нащупав коробку, она бросилась назад, слыша, что рев самолетов раздается над самой головой. Тонко завыла бомба, раздался грохот совсем рядом, от которого пол закачался под ногами. Сашка вцепилась в притолоку, в недоумении прислушиваясь к нарастающему вою другой бомбы. «Как будто сейчас попадет в наш дом, — промелькнуло в голове. — Но ведь этого не случится…»
Раздался страшный грохот, от которого все вокруг содрогнулось и стало рушиться. Неведомая страшная сила легко подхватила Сашку и с размаху швырнула в стену. Последнее, что она успела увидеть в слабых предрассветных сумерках, это большой, в тяжелой золоченой раме портрет Наполеона в полный рост, висевший в спальне над маминой кроватью. Сорванный со стены той же неведомой силой, он в клубах пыли и осколков летел по комнате, чтобы, ударившись о стену, разлететься на куски, как все вокруг.
VII
Сашка очнулась, когда было уже почти светло. Едва пошевелившись, она почувствовала невероятно острую боль в голове. Сашка замерла, зажмурилась и не могла удержаться от стона. Медленно и осторожно она подняла руку к затылку — пальцы сразу нащупали огромную шишку, которая уместилась во всей ее пятерне. Некоторое время она сидела с закрытыми глазами, надеясь, что боль станет слабее. Но голова болела сильно, упорно, словно собиралась болеть так всю оставшуюся Сашкину жизнь.
Держась за стену, она, наконец, медленно поднялась. В рассеянности отряхивая свой матросский костюмчик, Сашка огляделась. На полу, среди осколков стекла, пластов штукатурки валялись сломанные стулья, растрепанные книги, сорванная с потолка и разбившаяся вдребезги люстра, гардины, ковровые дорожки, собравшиеся волнами, одежда, подушки…
Сашка медленно шла, перешагивая через предметы, обходя перевернутую, поломанную мебель, и с трудом узнавала их квартиру. Заметив на полу папины фотографии, она присела на корточки и стала их собирать. «А где же остальные? — подумала она и тут же вспомнила, — они в подъезде». Пошатываясь от слабости и боли, она направилась по коридору к входной двери.