Когда в моём городе ветер
Шрифт:
А в это время к его городу тоже подбиралась зима. Он видел через окно, как небо кормит сырую, грязную землю снегом, и та жадно впитывает, поглощает его, превращает в слякоть. А ветры слетаются со всех сторон, чтобы поужинать вместе c ними, и насытившись замирают. Вскоре последний из них стих, земля тоже сдалась и побелела - снег заколдовал время.
Вот выпал снег и на ветвях повис,
Собаки
А я тепло теряя, еду вниз
И снова замираю до весны...
– Охота, говорят, пуще неволи, а неохота еще пуще! Вот так-то.
Зимой время движется медленно и монотонно. Но я к этому уже давно привыкла.
За окном идет снег, белый-белый. Он неторопливо - в такт с движением времени - падает вниз, мимо моего окна.
Он легко, но упорно ложится на землю. И земля становится такой же белой.
Он устилает крыши. И крыши постепенно белеют.
Он осыпает деревья. И деревья стоят, как белые изваяния.
Даже собаки ходят белесые - слегка припорошенные снегом.
Все кажется чистым и светлым. Но это не так. Это не та белизна - я знаю. Снег только укрыл, скрыл, спрятал всю грязь и серую пыль моего города. А между тем, все осталось таким же, как было, ничуть не светлее. Ближе к весне снег потемнеет и тоже станет грязным, а потом станет водой и потечет бурыми потоками.
А пока обманутые люди могут радоваться его притворной белизне. Пусть... Но я не рада. Я знаю, что снег - самый большой обманщик. Он дает нам иллюзию новизны при том, что все остается по-прежнему, и ничего не меняется. И это очень грустно.
Новый год - самый грустный праздник. Каждый раз от него что-то ждешь, а ничего не бывает. Ты знаешь, что ничего не будет, а все равно ждешь. И всем остается только обмануть себя, как их уже обманул снег, и такими обманутыми жить до весны.
Снег во сне до весны
Снегу снова снятся сны...
Можно, как ленивый зверь, впасть в зимнюю спячку, а можно, как я, ждать. Результат будет один - весна. Знать бы, от кого зависит то, какой она будет.
Следующей ночью Летаев долго не мог заснуть. Его томило странное, новое чувство, будто что-то очень важное, то, без чего он никак не сможет, уходит, ускользает из-под самого носа. Ему было
Понимая свое бессилие и мучаясь им, Летаев сидел, скорчившись, на кровати, и его прикрытые веки мелко дрожали. Он видел перед глазами плотный, монолитный, равномерно движущийся поток - нечто густое и пестрое, без конца и начала, не спеша двигалось перед ним, мимо него - ни откуда-то, ни куда-то, а просто так, двигалось и все.
Летаев прерывал видение, выходил на кухню, пил воду из-под крана она холодила тело, возвращала к реальности и материальному, вещественному миру, но как только гас свет, движение продолжалось.
Только наутро Летаев понял, что видел движение времени.
Йе-о-мое!
– я выругался протяжно и как-то сладко, и, вроде бы, стало немного легче.
Вот и вторая нога промокла... Ну и погода! Сверху - дождь, внизу снег. Дождь падает на снег и замерзает толстой коркой льда, а снег в это время почему-то подтаивает и вытекает из-под этой корки бурой жижей. Бр-р-р!
Деревья оледенели. Все ветки - даже самые маленькие - покрылись тоненьким слоем льда и тускло блестят в лучах низкого солнца. Ветра почти нет, но им хватает. Они колышутся от каждого дуновения и шелестят, шелестят, шелестят...
Трамваи не ходят - гололед оборвал провода. Так им, рогатым, и надо!
Я иду пешком. Я не могу ждать весны, лета, осени... Я не могу ждать попутного ветра. Это как тогда, в трамвае... Я должен идти. Я снова слышал этот голос.
Для движения главное - ориентир. Главное - знать, куда.
К ней...
Мы шли по берегу моря, по самой кромке воды,
И волны касались наших ног, смывая наши следы...
А потом стемнело, и мы смотрели на звезды. Их было много-много. Казалось, и неба нет - одни только звезды.
И, кажется, звезды видели нас...