Когда засмеется сфинкс
Шрифт:
— Подождите, — остановил его Смайлс, когда разговор зашел о пропаже драгоценностей из гробницы. — Это моя работа. Признаюсь.
— Вы взяли алмазы? — удивился Грег. — Но зачем?
— Я взял, я. Они мне были необходимы, как воздух, для опытов, я и выковырял их из очей фараонш.
Смайлс снова прервал его, как только Грег упомянул о мнимой гибели Чарлза Смита.
— Видите ли, Дик Робинсон делец до мозга костей. Он все доводил до логического завершения. Он не мог спокойно спать, зная, что где-то, пусть за тридевять земель, это безразлично, живет человек, талантливый, почти гений, живой укор его грязным делишкам. Как люди без
— Но в извещении стояло имя Роберта Смайлса, я сам читал бумагу.
— Правильно. Сделать это было трудновато. Я знал: профессор Эдвин отправит сообщение. Почта уходила раз в неделю. Трое суток я скрывался в барханах, спасаясь от змей и скорпионов, изнывая от зноя, жажды и голода. Когда проезжал почтальон, он не знал меня в лицо, выполз на дорогу, сказал, что заблудился и попросил подвезти. В городе помог донести ему сумку. Разумеется, извещение оказалось у меня в руках — снять химреактивом фамилию и поставить другую — пара пустяков. Получив эту бумагу, Дик и Крис облегченно вздохнули.
— Что же дальше? — спросил Грег.
— Я приехал в Италию, жил там. Врачи обнаружили у меня неизлечимый недуг, связанный с тяжелыми нервными потрясениями. Там же я пристрастился к наркотикам. Часть украденных камней продал: денег, полученных за них, хватало. Потом, когда понял — жить осталось не так много, да признаться, жить мне и не хотелось, прибыл сюда. Выходил по ночам, тщательно гримируясь. Правда, один раз, второпях выскочив за героином, я нос к носу столкнулся, как мне показалось, с профессором, однако он, видимо, не обратил внимания на какого-то расхристанного полоумного человека.
Он бросил взгляд на часы.
— Те таблетки, которые я проглотил при вас, смертельный, но почти безболезненный яд, его действие шестьдесят минут, через тридцать я покину эту бренную землю и кончатся мои страдания.
— Вы с ума сошли! — Грег вскочил и заметался по комнате. — Я сейчас вызову «Скорую помощь». — Он бросился к двери.
— Остановитесь! — собрав последние силы, крикнул Смайлс. — Это бесполезно, тем более я тот, кого вы ищете. Людей раздевал я. Да, да, я один. Что выпучились?
— Вы-ы? Вы-ы? — протянул Фрэнк. Глаза его загорелись, рука потянулась к карману. — Значит, это вы, подлец, стали причиной гибели Кребса, его убийцей. Я пристрелю вас, как бешеную собаку. — Его рука судорожно дергала пистолет, зацепившийся за подтяжки глушителем.
— И поступите нелогично. Во-первых, я и сам скоро последую в мир иной, что уже само по себе освободит вашу совесть от лишнего греха, а во-вторых, не я убил вашего отца, а те люди, коим нужен был козел отпущения. Я всегда противился
Грег послушно плюхнулся на табурет.
— Без лишней скромности скажу — я стал большим ученым в области химии, физики и математики. Еще в лаборатории Дика, закончив исследования в области генной инженерии, пересадки органов и совместимости тканей. Я начал работу с лучами типа лазеров. Взял от последних только принцип и добился, что они, выходя из линзы, рассыпались узким веером, сохраняя свои качества, самые разнообразные. Сфабрикованное Робинсоном дело остановило эксперименты, но все формулы уже прочно запечатлелись у меня в мозгу.
Толчком для создания «лазера» и для размышлений на эту тему послужили факты столь древние, что на них никто не обращал внимания. В экспедиции мне довелось увидеть мумии трехтысячелетней давности, и мелькнула мысль: неужели эти египетские кудесники не могли достичь простого и желаемого результата — сохранить ткани, сделать их неподвластными времени. Ведь к этому они стремились, казалось бы. На это рассчитывали.
Потом догадался: материал рассыпался в прах вопреки желаниям и расчетам. Вы знаете, что такое квантовая механика?
— Да как вам сказать, — неуверенно начал Грег. — Видите ли…
— Не тяните. Не знаете. Тогда слушайте, постараюсь покороче и популярнее, иначе совершенно не поймете сути открытия. Вы, возможно, слышали о теории элементарных частиц, основанной на квантовой механике и теории относительности. Она соединила воедино такие понятия, как «поле» и «вещество». Оказалось: они даже могут превращаться друг в друга. То есть энергии соответствует определенная масса. Например, снаряд в казеннике пушки имеет меньшую массу, чем тот же в полете.
Следует оговориться — эти изменения, переходы вещества в поле и обратно заметны лишь тогда, когда скорости близки к световым, ибо только они характерны для микромира. Сложилось понятие: все объекты его обладают одновременно свойствами элементарных частиц и электромагнитных волн, своеобразных волновых колебаний. Двигаться электроны могут вокруг ядра атома лишь по тем орбитам, которые предопределены квантовой механикой. Вам понятно, о чем я говорю?
— Пока понятно, — вздохнул Фрэнк. — А дальше будет сложнее?
— Разумеется. Одно вытекает из другого, все идет от простого к сложному. В общем, получилась весьма стройная модель строения атома и его ядра, оставалось объяснить, какие силы удерживают компоненты вместе. И начались поиски, я бы сказал, триумфальное шествие элементарных частиц. Открывались позитроны, нейтроно-мезоны, мю-мезоны, пи-мезоны, антипротоны, антинейтроны и так далее. Сейчас их уже более сотни или около этого, и ученые пытаются создать что-то наподобие Периодической системы Менделеева в химии, вывести закономерности, предвидеть те, что еще не открыты. Но это в виде вступления. Я же обратился к космическим лучам. Это тоже движущиеся с большой скоростью элементарные частицы, а иногда и целые ядра легких элементов. Самое замечательное в них — чудовищная энергия, иногда доходящая до 10 000 000 000 миллиардов электрон-вольт. Непонятная цифра? Расшифрую — этого хватило бы на действие карманного фонарика в течение двух секунд.