Коготь Харона
Шрифт:
— И тогда я превращусь в пыль, — убеждённо сказал Энтрери. Он усмехнулся, с печалью и покорностью. — Что должно было случиться полвека назад.
На лице Далии отразилась тревога, и это ужалило Дриззта больше, чем должно было бы.
— Уничтожь его, — согласился Энтрери. — Ты не смог бы оказать мне большей услуги, чем освободить меня от неволи Когтя Харона.
— Должен быть другой способ, — почти отчаянно сказала Далия.
— Уничтожь его, — сказал Энтрери.
— Полагаешь, мы сможем? — напомнил ему Дриззт.
От могущественного артефакта было не так легко избавиться.
Но когда он произнес эти слова, Дриззт вдруг нашел ответ. Он посмотрел на Далию, зная, что она тоже поняла.
Поскольку она, как и Дриззт, стала свидетелем силы более могущественной, чем Коготь Харона, с магией и энергией, более древней и первородной, чем даже двоемеры, пропитавшие этот великолепный, зловещий клинок.
Часть II
Обычная судьба
Мысли плавно текут перед моим внутренним взором, подобно скользящим змеям, сплетаясь друг с другом и расплетаясь вновь, всегда только вперёд, извивающиеся и стремительные, вне досягаемости.
Погружаются вглубь, в тёмные воды, куда я не могу следовать.
Одна
Но до тех пор, пока мы не сталкиваемся с неожиданным, до тех пор, пока обыденное не исчезает, мы не начинаем по— Настоящему ценить то, что у нас было.
Я уже говорил об этом, я постиг это, я прочувствовал это так много раз…
Но я снова оказался выбитым из равновесия, и змеи скользят мимо, поддразнивая меня. Я не могу схватить их, не могу разделить их переплетённые тела.
Это как с больным человеком, который должен внезапно предстать перед фактом смертности, когда парализующие кандалы концепции вечности разорваны. Когда время сокращается, каждое мгновение кристаллизуется в значимость. В своих странствиях я встречал нескольких людей, которые, узнав о своей скорой кончине, твердили мне, что их болезнь была величайшим событием их существования, настаивали на том, что цвета стали более яркими, звуки более чёткими, выразительными и приятными, а дружеские отношения более располагающими.
Когда привычная рутина разбивается вдребезги, человек начинает жить полной жизнью, как ни парадоксально, учитывая, что катализатором, так или иначе, является неизбежность смерти.
Но, несмотря на знания, несмотря на наш жизненный опыт, мы не можем подготовиться.
Я почувствовал эту рябь на спокойном озере, в которое превратилась моя жизнь, когда Кэтти-бри поразила Магическая Чума, а затем, ещё более глубоко, когда её и Реджиса забрали у меня. Все мои чувства пронзительно кричали; так не должно было случиться. Так много событий было просеяно через тяжелый труд и испытания, что мы, четверо оставшихся Друзей Мифрилового Зала, были готовы для должного и справедливого вознаграждения: приключений и отдыха на наш выбор.
Я не знаю, воспринимал ли я двух этих дорогих друзей как должное, но их неожиданная и внезапная потеря, безусловно, взорвала спокойствие тихих вод, окруживших меня.
Озеро, наполненное бурными встречными течениями и извивающимися змеями противоречивых мыслей, скользящими повсюду. Я помню своё смятение, свою ярость, беспомощную ярость… Я ухватился за Джарлаксла потому, что мне нужно было за что-то держаться, за некий прочный объект и твёрдую надежду, чтобы не дать течению унести меня прочь.
Так и с уходом Вульфгара, чьё решение оставить нас, на самом деле, не было неожиданным.
Так же и с Бруэнором. Мы прошли путь вместе, и знали, что он закончится так, как закончился. Вопрос был только в том, он или я умру первым на острие вражеского копья.
Я чувствую, что уже очень давно оградил себя от этой ошибки просто принимать прошлое с ложным убеждением, что оно всегда будет существовать.
Почти в любой ситуации.
Почти, как теперь я понимаю.
Я говорю о компаньонах Мифрилового Зала, словно нас было пятеро, затем четверо, когда Вульфгар ушёл. Даже сейчас, когда осознаю свою ошибку, я обнаружил, что кончики моих пальцев всё так же вывели: “нас четверо.”
Нас было не пятеро, в те ранние дни, а шестеро.
Нас было не четверо, когда Вульфгар ушёл, а пятеро.
Мы остались не вдвоём, когда у нас забрали Кетти-бри и Реджиса, а втроём.
И та, кого я редко принимаю во внимание, та, кого, боюсь, я слишком часто воспринимаю как должное, является одной из наиболее близких сердцу Дриззта До'Урдена.
И теперь змеи возвращаются, вдесятеро больше, сплетаясь вокруг моих ног, всё так же вне досягаемости. И я шатаюсь, потому что под ногами у меня не твёрдая почва, а зыбкие пески под грохочущими волнами, потому что равновесие, которое я знал, было вырвано у меня.
Я не могу призвать Гвенвивар.
Я не понимаю — Я не потерял надежду! — но впервые, держа ониксовую статуэтку в руках, пантера, моя дорогая подруга, не явится на мой зов. Я не чувствую её присутствия, не слышу, как она взывает ко мне сквозь планы миров. Она прошла с Херцго Алегни в Царство Теней, или куда-то ещё, растворившись в чёрном тумане на крылатом мосту Невервинтера.
Я ощутил дистанцию вскоре после этого, обширное пространство между нами, слишком большое, чтобы дотянуться с помощью магии идола.
Я не понимаю.
Разве Гвенвивар не была вечна? Разве не была она сутью пантеры? Конечно же, такая сущность не может быть уничтожена!
Но я не могу призвать её, не могу услышать, не могу почувствовать её рядом с собой и в своих мыслях.
Что же это тогда за дорога, на которой я очутился? Я следовал тропою мести рядом с Далией — нет, за Далией, можно ни капли не сомневаться, что именно она руководит моими шагами. Так я пересёк лиги, чтобы убить Силору Салм, и я не могу считать это ошибкой, потому что именно она освободила предтечу и посеяла разруху в Невервинтере. Вне всяких сомнений, победа над Силорой была справедливым и достойным делом.
И вот снова я побывал в Невервинтере, чтобы отомстить этому тифлингу, Херцго Алегни — а я даже не знаю, за какое преступление. Стоит ли мне оправдать свою битву знанием того, что он поработил Артемиса Энтрери?
Могу ли я в том же духе оправдать освобождение Артемиса Энтрери? Возможно, его порабощение было в действительности тюремным заключением, расплатой за дурной образ жизни. Не был ли тогда Алегни просто тюремщиком, которому поручили контролировать
Могу ли я знать?
Я качаю головой, когда осмысливаю реальность, где я вступил в любовную связь с эльфийкой, которую не понимаю. И с той, что, без сомнения, совершала деяния, за которые я бы никогда к ней добровольно не примкнул. Вникнуть в прошлое Далии значило бы открыть многое, я боюсь — слишком многое, и поэтому я решил не пробовать.
Пусть всё остаётся так, как есть.
Так же и с Артемисом Энтрери, за исключением того, что я решил просто дать ему возможность искупить вину, чтобы смириться с тем, кем он был и каким он был. И надеюсь, что рядом со мной он, возможно, станет лучше. У него всегда был кодекс чести, чувство правильного и неправильного, хотя ужасно извращённое через призму его затуманенных болью глаз.
Не глупец ли я? С Далией? С Энтрери? Дурак по расчёту? Одинокая душа, дрейфующая в слишком обширных и бурных водах? Растревоженное сердце, слишком израненное, чтобы сохранить надежды — теперь я знаю — несбыточные?
Вот он, камень преткновения для самых мрачных мыслей.
Эти вопросы я хотел бы задать Гвенвивар. Конечно, она не смогла бы ответить мне, но вместе с тем, она, конечно, ответила бы. Своими глазами, своим открытым взглядом, своим искренним вниманием, напоминая мне заглянуть в свою душу с такой же честностью.
Рябь, волны, бурные встречные течения вздымают и бросают меня, крутят во все стороны, и я не могу твёрдо встать на ноги и определить нужное направление. Мне следовало бы опасаться, что эти неожиданные повороты, эти метания по сторонам налево и направо, происходят не по моему собственному выбору.
Следовало бы, но тем не менее я не могу отрицать, что всё это очень захватывает: Далия, более дикая, чем дорога; Энтрери, связь с иной жизнью в другом мире и времени. Присутствие Артемиса Энтрери, конечно, усложняет мою жизнь, но при этом возвращает меня в те простые времена.
Я слышал, как они поддразнивают друг друга, и видел, какими обмениваются взглядами. Они очень похожи, Энтрери и Далия, чего не скажешь обо мне. Они разделяют что-то, чего я не понимаю.
Сердце подсказывает мне, что я должен оставить их.
Но это — далекий голос, такой же далёкий, возможно, как Гвенвивар.
Глава 12
Артефакты
Дриззт вздрогнул и рефлексивно отпрянул. Он не ожидал прикосновения Далии, по крайней мере, не на его раненом плече. Обнаженный до пояса, дроу сидел на стуле в комнате гостиницы Невервинтера. За его окном до сих пор были слышны звуки битвы, хоть и затихающие. Нескольких оставшихся в городе шадовар загнали в угол.
— Это мазь для обработки раны, - объяснила эльфийка.
Возмущенная безразличностью Дриззта, Далия грубо схватила его руку и выпрямила.
Это причиняло боль, она знала, но дроу не вздрогнул. Тогда она обхватила его плечо, и, все еще держа его руку, отвела ее в сторону, затем обратно, раскрывая рану, делая ее шире.
Тёмный эльф не моргнул. Он сидел, уставившись на статуэтку, стоящую перед ним на столе, как если бы она была его давно потерянной любовью. Смесь отвращения и злости заполнили мысли Далии.
— Это всего лишь артефакт, - пробормотала она.
Сейчас у неё были короткие волосы, коса и боевой рисунок исчезли. Она приняла нежное обличие для раненого Дриззта, но он смотрел лишь на ониксовую статуэтку.
И всё же Далия не могла подавить некоторую долю сострадания, пока обследовала рану. Меч Энтрери скользнул под коротким рукавом мифриловой рубашки дроу и проник довольно глубоко. Сквозь слои плоти, омытой от крови, и отведённой назад руки она видела ровно разрезанные мускулы.
Эльфийка встряхнула головой.
— То, что ты смог поднять свое оружие после такого пореза, просто удивительно, - сказала она.
— Он предал нас, - сказал Дриззт, не глядя на нее.
— Я говорила тебе, еще в лесу, что нужно убить его, или отослать, на худой конец, - упрекнула в ответ Далия, более грубо, чем это было необходимо.
— И в конце он спас нас, - сказал Дриззт.
— Я ранила Алегни, - сказала она.
– И я взяла его меч. Даже не будь на мосту Артемиса Энтрери, Херцго Алегни умер бы.
Дриззт повернулся посмотреть на Далию, и его выражение, полное сарказма, вызвало у эльфийки желание вонзить палец в открытую рану, просто чтобы поставить его на колени.
Вместо этого она грубо приложила смазанную целебной мазью повязку, сильно нажав на нее. Когда же Дриззт не вздрогнул, Далия нажала на нее еще сильнее, и, в конце концов, один лавандовый глаз сморщился от боли.
— Жрецы скоро прибудут, - сказала Далия, пытаясь выдать свое грубое обращение за вынужденную необходимость.
Дриззт опять поддержал свой стоический образ.
— Где Энтрери?
— В другой комнате с той рыжеволосой шлюхой, - сказала Далия.
Дроу наклонил голову и выражение его лица сменилось на хитрое, и, отчасти, раздраженное.
Ее враждебность по отношению к этой жительнице, Арунике, была неуместна, и эльфийка это знала. Но все же она была, витала в воздухе между ними и четко читалась на лице Далии.
Она завязала повязку и отпустила руку Дриззта, затем взяла ониксовую статуэтку.
Дроу поймал ее за запястье.
— Положи ее.
Далия отдернулась, но Дриззт не выпустил.
— Положи ее, - повторил он, и лишь затем отпустил.
— Я лишь пыталась понять, смогу ли почувствовать кошку, - сказала она.
— Я почувствую возвращение Гвенвивар раньше кого бы то ни было, - заверил ее Дриззт, и подтянул фигурку поближе к себе.
Далия сделала глубокий вздох и переключила свое внимание на другой артефакт в комнате: меч с красным лезвием стоял у стены.
— Это и есть могучее оружие? — спросила она, двигаясь к мечу.
— Не трогай его.
Далия резко остановилась и развернулась лицом к дроу, вызывающе подняв голову.
— То есть ты командуешь? — спросила она.
— То есть я предупреждаю, - поправил ее Дриззт.
— Я не новичок в обращении с разумным оружием, - сказала владелец Иглы Коза.
— Коготь Харона - это другое.
— Ты нес его от реки, - сказала Далия. — Он украл у тебя душу за это время или, может, чувство юмора?
Замечание вызвало улыбку на лице дроу, едва заметную и быстро исчезнувшую.
Далия прошла рядом с оружием и даже осмелилась прикоснуться к навершию на рукояти одним пальцем.
— Ты думаешь, он еще контролирует его? Энтрери? — спросила она, нарочно изображая удовольствие от такой возможности.
— Я думаю, что каждый, кто поднимет этот меч, будет поглощен им.
— Если только он не достаточно силен, как Дриззт До’Урден, - добавила Далия.
Дроу наполовину кивнул, наполовину пожал плечами.