Кокаиновые ночи
Шрифт:
Я ждал, что он прикажет мне выйти из машины и тщательно обыщет, а потом займется разборкой «рено», и все внутренности машины будут разложены на обочине дороги согласно ведомости по комплектации от завода-изготовителя. Но он потерял ко мне всякий интерес, поскольку его наметанный глаз приметил туристический автобус, набитый марокканскими сезонными рабочими, которые приплыли на пароме из Танжера. Он перестал обыскивать фургон, бросив раскрытые коробки с куклами, и направился к стоически державшимся арабам, всем своим видом демонстрируя грозную силу и непоколебимое достоинство Родриго Диаса [4] , одним взглядом повергшего в трепет
4
Родриго Диас де Бивар (ок. 1043-1099), прозванный Сид Кампеадор, – кастильский рыцарь, герой реконкисты.
Я поехал за фургоном, который наконец тронулся с места и стал набирать скорость, стремясь быстрее миновать Ла-Линеа. Задние двери его так никто и не закрыл, они то захлопывались, то распахивались, и куклы танцевали, подпрыгивая и болтая в воздухе ногами. На меня короткая стычка с полицией при пересечении границы произвела такое же обескураживающее впечатление. Я представлял себе, как сейчас Фрэнк сидит в камере перед следователем, и тот сверлит его таким же обвиняющим взглядом, не допуская даже мысли о том, что Фрэнк невиновен. Я был невинным в буквальном смысле слова путешественником, не отягощенным какой-либо контрабандой, кроме мечты любым способом перевезти своего брата через испанскую границу. И все же я чувствовал себя неловко, как беглец, отпущенный под честное слово, и понимал, как бы Фрэнк отреагировал на сфабрикованные обвинения, приведшие к его аресту в клубе «Наутико» в Эстрелья-де-Мар [5] . Я не сомневался в его невиновности и подозревал, что обвинение подтасовано по приказу какого-нибудь коррумпированного полицейского начальника, безуспешно пытавшегося получить от моего брата взятку.
5
Estrella de Mar (исп.) – Морская звезда.
Я свернул с восточной окраины Ла-Линеа на прибрежную дорогу, ведущую в Сотогранде, сгорая от нетерпения увидеть Фрэнка и заверить его, что все обойдется. Звонок Дэвида Хеннесси, отставного страхового агента концерна Ллойд, который был теперь казначеем клуба «Наутико», застал меня в моей барбиканской квартире вчера вечером. Хеннесси говорил взволнованно и бестолково, словно перебрал солнца и сангрии, и не внушал особого доверия.
– Плохо дело… Фрэнк сказал, чтобы я вас не беспокоил, но я решил, что надо позвонить.
– Слава богу, что позвонили. Он на самом деле арестован? Вы обращались к британскому консулу в Марбелье?
– Обращались, но в Малаге. Консула обо всем проинформировали. Дело вашего брата очень серьезное, странно, что вы о нем не читали.
– Я был за границей, поэтому несколько недель не видел ни одной британской газеты. В Лхасе, знаете ли, спрос на новости из Коста-дель-Соль невелик.
– Осмелюсь сказать, репортеры с Флит-стрит заполонили клуб. Знаете, нам пришлось даже бар закрыть.
– Да причем тут бар! – попытался я перехватить инициативу в разговоре.– Фрэнк в порядке? Где его держат?
– У него все в порядке. В целом он держится хорошо, очень спокоен, хотя это вполне понятно… Ему о многом надо подумать.
– Но в чем его обвиняют? Мистер Хеннесси?…
– Обвиняют? – Наступила пауза, в трубке послышалось звяканье кубиков льда в стакане.– Да во многом. Испанский прокурор выдвинул целый ряд обвинений. Боюсь, от полиции толку не будет.
– А вы ждете от нее толку? Дело, насколько я понимаю, полностью сфабриковано.
– Все не так просто… Надо разбираться на месте. Думаю, вы должны приехать сюда как можно быстрее.
Хеннесси виртуозно темнил, скорее всего для того, чтобы выгородить клуб «Наутико», один из элитных спорткомплексов на Коста-дель-Соль, процветание которого, несомненно, зависело от регулярных взяток местной полиции. Я вполне мог себе представить, как Фрэнк в свойственной ему ироничной манере забыл положить пухлый конверт в нужные руки, потому что ему было любопытно, что же из этого получится, или как упустил случай предложить свои лучшие апартаменты какому-нибудь заезжему полицейскому начальнику.
Неправильная парковка, нарушения строительных норм, незаконно построенный плавательный бассейн, может быть, невинная покупка у какого-нибудь изворотливого дилера краденого «рейнджровера» – за такие провинности его, конечно, могли арестовать. Я гнал машину по скоростной трассе в Сотогранде, а ленивое море с плеском накатывало волны на пустынные песчаные пляжи цвета шоколада. Вдоль дороги тянулись невзрачные садовые участки, машинно-тракторные станции и строящиеся виллы. Я проехал мимо недостроенного аквапарка, искусственные озера которого были похожи на лунные кратеры. Закрытый ночной клуб на искусственном холме своей куполообразной крышей напоминал небольшую обсерваторию.
Горы отодвинулись от моря, и теперь держались примерно в миле от береговой линии. Вблизи Сотогранде участки для игры в гольф стали множиться, подобно метастазам какого-то гипертрофированного травянистого рака. Белостенные андалусийские пуэбло [6] возвышались над зелеными лужайками и судоходными каналами; поселения, похожие на укрепленные замки, казалось, охраняли свои пастбища, но на самом деле эти миниатюрные усадьбы были комплексами вилл, построенными на деньги швейцарских и немецких спекулянтов недвижимостью, зимними домиками не местных пастухов, а разбогатевших рекламных агентов из Дюссельдорфа и директоров телеканалов из Цюриха.
6
Pueblo (исп.) – городок.
Вдоль большинства курортных побережий Средиземноморья горы спускаются к морю, как на Лазурном берегу или на Лигурийской Ривьере близ Генуи, поэтому туристские города гнездятся в укромных бухтах. Но на Коста-дель-Соль не сыскать даже следов живописных пейзажей и архитектурных красот. Сотогранде был городом без центра и окраин и напоминал зону рассредоточения плавательных бассейнов и площадок для гольфа. В трех милях к востоку от него я проехал мимо роскошного многоквартирного дома, стоявшего над поросшим кустарником изгибом прибрежной дороги. Его псевдоримские колонны и белые портики были явно привезены из Лас-Вегаса с распродажи имущества какого-нибудь отеля: это в двадцатые годы разобранные испанские монастыри и сардинские аббатства перевозили во Флориду и Калифорнию, а теперь, смотри-ка, все наоборот…
Эстепонская дорога проходила вдоль частной взлетно-посадочной полосы у импозантной виллы с позолоченными флеронами, напоминавшими зубчатую стену волшебного замка. Их тени опоясывали белую крышу-луковку, примету вторжения новой арабской архитектуры, ничем не обязанной Магрибу, расположенному по другую сторону Гибралтарского пролива. Это мерцание меди скорее напоминало роскошь затерянных в пустыне королевств Персидского залива, преломленных в кривых зеркалах голливудских студий, и я вдруг вспомнил холл одной нефтяной компании в Дубай, где месяц назад приударял за хорошенькой француженкой-геологом, очерк о которой готовил для «Экспресс».