Кокаиновый сад
Шрифт:
– Я говорю, зовут-то тебя как?
– не отставал Молососов. Он вставил сержанту в руку стакан с водкой и налил себе.
– Михаилом, - вздохнув, ответил Тимохин.
– Ну, Мишка, Мишатка, смертничек ты мой, с богом, чтоб не болел и за знакомство. Пей, пей. Ментам болеть не положено. Служба у них такая.
Молососов крупными глотками выпил водку и сунул в рот раздавленную кильку. Поколебавшись несколько секунд, Тимохин последовал его примеру. Но едва сержант поставил стакан на стол, как хозяин дома налил ему еще.
– М-м-м, - замотал головой Тимохин.
– Не надо... Не положено.
Водка ошпарила сержанту нутро и, не добежав до желудка, начала рассасываться по всему организму, проникая во все мало-мальски проходимые кровеносные сосуды.
– Пей, пей, - подбодрил Тимохина Молососов.
– Это ты сейчас штрафной хватанул. А теперь давай по-человечески, чокнемся.
– Не могу, - ответил сержант. Сознание его уже начало ломаться, Молососов вдруг слегка посимпатичнел и стал похож на его, Тимохина, покойного деда.
– Пей, тебе говорю! Мужик ты, али кто? Э-эх, измельчал русский народ, - с сожалением проговорил Молососов.
– Пить разучился. Бывало на свадьбе, али на праздник какой, так самогону набуцкаешься, что голова потом ещё цельную неделю колобродит. А теперь? Тьфу!
– Молососов сплюнул на пол и презрительно пояснил: - Шампанские разные, да портвейны. Ну!
– прикрикнул он на Тимохина.
– Пей! Слушать надо, когда старшие говорят.
Чокнувшись с сержантом, Молососов лихо проглотил водку, посидел с полминуты и упал со стула. На полу он устроился поудобнее, прижал колени к животу и тут же захрапел.
Тимохин с тоской посмотрел на старика, чертыхнулся и выпил водку до дна.
Упав на пол, хозяин дома разбудил одного из маляров. Тот, громко сопя, медленно поднял голову и, не глядя на Тимохина, разлил водку по стаканам.
– Будем, - хрипло проговорил маляр и нетвердой рукой поднес стакан к губам.
– Будем, так будем, - вздохнул сержант. Он уже плохо помнил, зачем сюда пришел. Непривычный к пьянству организм его налился было какой-то фиолетовой силой, но после третьего стакана это ощущение исчезло. Оно лопнуло, как чрезмерно раздувшийся пузырь, оставив после себя лишь тоску по великому подвигу.
Выпив, маляр повалился на место, но садясь, он толкнул своего приятеля. Разбуженный человек бессмысленно посмотрел на Тимохина, хотел было что-то сказать, но у него получилось только "чшшпсь" и "фьюшсь".
Как и его напарник, он налил в стаканы водки себе и Тимохину. Сержант попытался встать и пожать руку этому умному, милому работнику кисти, но стул каким-то образом прилип к штанам, да и ножки кто-то приколотил к полу.
Ограничившись кивком головы, Тимохин плеснул себе на грудь пол стакана водки, а остальное выпил.
* * *
Проснулся Тимохин от страшной жажды. Пить хотелось невыносимо. В голове постреливало. Рядом на полу громко храпел Молососов, а за столом, попадав лицами в тарелки, сидели маляры.
– Фу ты, черт! Как же это я напился?
– Тимохин с трудом поднялся и шатаясь прошел на кухню. Там, сунув голову в ведро с холодной водой, он немного пришел в себя.
Когда сержант вернулся в комнату, маляры уже проснулись и грязными рукавами комбинезонов оттирали присохший к щекам винегрет. Тимохин с омерзением посмотрел на их грязные физиономии, и его чуть было не стошнило.
Проснулся и Молососов. Продрав глаза, хозяин дома оглядел сержанта с ног до головы и хрипло спросил:
– А ты кто таков будешь?
Глядя на опухшую, синюшную рожу Молососова, Тимохин вдруг истерично захохотал.
– Чего ты ржешь?
– недружелюбно спросил хозяин дома и наморщил лоб. А-а-а, да, - вспомнил Молососов.
– Ты мент.
– Он вышел из комнаты и через несколько минут вернулся с тремя бутылками водки.
– Ладно, садись, похмелимся, - предложил он Тимохину.
Как не противно было сержанту обнаружить себя в компании алкоголиков, но от водки он не отказался. Слишком сильно болела голова.
После ста граммов Тимохин почувствовал себя значительно лучше и поспешил этим воспользоваться.
– Кондрат Михайлович, а кто такой Иванов Петр Иванович? Я не уеду отсюда, пока не узнаю. Где он живет? И где его сад?
– Тимохин перевел дух и посмотрел в окно. Только сейчас он заметил, что на улице начало темнеть.
– Кокаиновый сад-то?
– мрачно спросил Молососов, разливая водку по стаканам.
– Да-да, - обрадовался сержант.
– Не знаю, - намеренно равнодушно ответил Молососов.
– Я в ботанике не разбираюсь. Сажал он здесь где-то какие-то деревья, а какие - бог его знает. Да и ночь на дворе. Оставайся, завтра поутру вместе поищем.
– Хозяин дома опорожнил стакан и тяжело посмотрел на Тимохина.
– Меня эти дела не касаются. Я - честный русский пьяница. Все пьют, и я пью. Все бросят, и я... может быть...
– Молососов пожевал вчерашнюю засохшую корку и отвел взгляд.
– Я его и не знаю толком-то. Так, ошивался здесь, говорил что-то умное: мол, первый в мире кокаиновый сад, дембелевскую премию дадут. Ну, попили мы с ним немного, а вот третьего дня исчез куда-то. Больше я его и не видел. Вот те крест.
– Молососов собрал пальцы левой руки в щепотку и криво перекрестился.
– Погодите, Кондрат Михайлович, - попросил Тимохин.
– Сейчас я только протокол составлю, и все будет путем.
– Сержант покопался в карманах, достал оттуда много всякой карманной мелочи и швырнул все на пол.
– Да ты выпей вначале, - посоветовал хозяин дома.
– Ага, - Тимохин взял ближайший к нему стакан, заглянул в него и, стльно запрокинув голову, выпил.
Некоторое время сержант сидел тихо. Он мучительно боролся с пролившейся в него водкой, и когда внутри у него все пришло в равновесие, Тимохин громко спросил:
– А топор у тебя есть?
– Зачем?
– удивился Молососов.
– Коку вырубать будем, - прошипел сержант.
– Ты знаешь, какая она вредная, стерва? Человеку запросто может жизнь сгубить. Что водка? Я вот выпил малешко и ничего, не отравлен, не сгублен, веселый и при исполнении служебных обязанностей. И выполню их!
– Тимохин все более повышал голос, порывался встать, но тот же самый стул крепко держал его за штаны.
– Топор-то в сенях, да ты погоди до утра, - ответил Молососов. Он взял пустую бутылку, внимательно осмотрел её и громко крикнул: - Семен! Спишь что ли, черт мохнатый?