Коктейль “Торпедный сок” (Torpedo Juice)
Шрифт:
Коулмэн закупорил бонг.
– Когда я под кайфом, какие-то голоса говорят мне об Иисусе.
Показывали две серии подряд. Гэри Ручной Слизень появился только во второй.
В рекламном перерыве Серж посмотрел на часы.
– Опаздываем!
Брэнда, уже под хорошим градусом, сидела на крылечке, допивая остатки рома с «колой» и поглядывая на часы. Перед ней резко затормозил «бьюик». Брэнда встала, чуть пошатываясь:
– Вы где пропадали?
– Залезай, блин!
Серж погнал «бьюик» так, словно устраивал побег из тюрьмы.
– Когда ты в последний раз ходил на двойное свидание? – спросил Коулмэн.
– Не знаю. Лет семь-восемь лет назад. Кажется, еще с Дэйвенпортами, когда мы жили на улице Спинорога.
– Помню, помню, – сказал Коулмэн. – Ужас! Такое всю охоту может отбить.
– Вряд ли два свидания подряд будут плохими. – Серж затормозил у многоквартирного дома, выскочил и подбежал к багажнику. Внутри был его фирменный набор: дюжина роз в четырехдолларовой вазе, набор гаечных ключей и знак «поломка».
Вежливый стук в дверь квартиры номер двести тринадцать. Молли молча вышла и закрыла за собой.
Серж вытащил из-за спины букет. Молли смущенно его взяла. И заметила ценник.
– Ой! – сказал Серж, выхватил вазу у нее из рук и содрал наклейку. – Парень с ценовым пистолетом, наверное, перепутал эту вазу с какой-то дешевкой. Ну что, поехали?..
«Бьюик» несся по автодороге, проскакивая мосты один за другим: Саммерленд-Ки, Каджоу-Ки, Шугарлоуф-Ки. Впереди царила мертвая тишина. Каждые несколько секунд Серж косился на Молли. Та смотрела прямо перед собой, вцепившись руками в приборную панель.
На заднем сиденье был сочельник, Марди-Гра и вообще черт-те что. Коулмэн ввел в игру содержимое своего холодильника. Брэнда пролила часть коктейля на них обоих и засмеялась. Коулмэн подмигнул:
– Ты того?
– Я чего?
Коулмэн поднес к губам большой и указательный пальцы.
– Курю ли я травку? – Брэнда залпом выпила все, что было в кружке. – Еще спрашиваешь!
Струйки дыма доходили до переднего сиденья. Молли по-прежнему держалась за приборную панель. Они пересекли Сэддлбанч-Ки и остановились перед самым роскошным новым рестораном к западу от Маратона. «Лобстертаун». Перед входом стояла целая очередь желающих его посетить. У Сержа были заказаны места, и ему дали кружочек, который должен был замигать, как только стол освободится.
Коулмэн неверной поступью приблизился к Сержу и потянул его за рубашку.
– Кажется, я слишком перебрал, чтобы потом смываться.
– Мы никуда не побежим.
– У нас ведь нет денег на такое крутое место! Кружок замигал.
– Сюда, пожалуйста, – сказал официант.
Им дали стол с видом на залив. Серж отодвинул для Молли стул. Брэнда посмотрела на Коулмэна, который уже сел и разрывал пакетик крекеров.
Подошел другой официант.
– Кому подать коктейль?
Коулмэн и Брэнда мигом подняли руки. Серж повернулся к Молли. Та – впервые за весь вечер – подала голосок:
– Зинфандель*.
* Калифорнийское вино из винограда сорта «зинфандель».
Серж повторил официанту:
– Зинфандель. А мне кофе и к нему стакан со льдом.
– Ледяной водой?
– Нет, со льдом.
– Вы желаете холодный кофе?
– Нет. Просто кофе. И стакан со льдом. Я хочу сам контролировать температуру.
Прибыли напитки, заказы были взяты. Коулмэн и Брэнда держали на коленях огромные ананасы с длинными соломинками. Серж положил в кофе лед и залпом осушил чашку.
– Ой-ой, – сказал Коулмэн.
– Что? – спросила Брэнда.
– Серж выпил кофе.
– Он мне полезен, – сказал Серж. – Помнишь, как девчонки из группы «Харт» снимались в рекламе кофе? Говорили, что он их одновременно заводит и успокаивает. Меня тоже! Обожаю «Харт»! Бар-ра-куда! Да, да-да-да, да-да-да, да-да-да, да-да-да, да-да-да, ДА-ДА!..
– Ну вот, – сказал Коулмэн.
Серж повернулся к Молли.
– Я вижу, ты любуешься моей рубашкой. Такие носят контролеры на платной автостраде. Тут восхитительные виды старой Флориды, открытки… – Он начал показывать все, о чем говорил, на рубашке. – Апельсиновые рощи, надувные мячи, рыбы-парусники, названия знаменитых дорог и так далее. Главная магистраль, Солнечная эстакада, Дельфинье шоссе, перекресток Йихоу. Ты ведь знаешь Йихоу, правда? Это перекресток дорог среди пустыря, где стоит только старая таверна. Там в женском туалете есть статуя индейского богатыря с настоящей набедренной повязкой, а в ней – сигнализация. Если ее поднимешь, в барс включается громкий гудок. Когда ты выходишь, все смеются, и приходится объяснять, что ты, мужчина, делал в женском туалете. Эти рубашки раньше выдавали только тем, кто работает контролером на платной автостраде. Я так хотел себе такую, что устроился туда. В первый день мне дали рубашку и посадили в будку. А когда они отвернулись, я сбежал в лес.
Прибыло четыре омара. Среднеарифметически вечер удался: Молли не сказала ни слова, Серж болтал без умолку. Он вытащил из заднего кармана блокнот.
– Задам тебе пару дежурных вопросов. Не волнуйся. Ты исповедуешь какую-нибудь религию? Мне все равно, главное, чтоб твоя вера не требовала, чтобы ты перестала думать и выражать свое мнение. Твои взгляды на воспитание детей? Политика относительно родственников? Ты помешана на чистоте? Ты когда-нибудь звонила мисс Клео*? Что ты думаешь о крионике?
Ответов не последовало. Прибыли новые ананасы. Серж записал что-то в блокноте.
* Известная гадалка и экстрасенс, одно время активно рекламировавшая свои телефонные услуги по ТВ.
– Я тут карандашиком внесу свои догадки, а потом, если понадобится, исправим. Чем ты в детстве болела? Была ли у психиатра? Ничего страшного, если да. Я вот был, хотя не по своей воле…
Так продолжалось довольно долго. Наконец подошел официант и положил на стол счет, цифрами вниз.
– Последний вопрос, – резюмировал Серж. – Ты выйдешь за меня замуж?
Молли вытаращила глаза. Правда, она делала это и раньше, так что Серж счел это поводом для оптимизма. Он закрыл блокнот.
– Скажешь, когда будешь готова. Коулмэн перевернул счет.
– Двести долларов!
– И чаевые.
Коулмэн сдернул с горла салфетку.
– Мне нужно отлить. Серж отставил свой стул.
– Я с тобой.
Приятели стояли у умывальников. Серж брызгал водой на лицо, а Коулмэн снял колпачок с фломастера, с которым никогда не расставался, и написал под табличкой «Служащие должны мыть руки»: «А мы сами не можем?»