Коктейль

Вечеринка закончилась поздно. Все друзья и коллеги электромонтера высоковольтных линий Евстигней Кузьмичева, собравшиеся по весьма редкому случаю выплаты зарплаты, разошлись едва ли не к рассвету. Сам Евстигней, вконец обессиленный продолжительным банкетом, рухнул на обитый дерматином диван, и тут же провалился в глубокий хмельной сон.

Его богатырский храп, вобравший в себя все существующие ноты, разнесся над маленьким и тихим Зеленогорском, – городом домохозяек, добрых мафиози и бродячих музыкантов.

Всю

Вокруг электромонтера лениво текла южная жизнь. Смуглолицые джентльмены в белоснежных костюмах, шляпах и с тросточками, неспешно прохаживались по пляжу под ручку с дамами. Дамы прятались от солнца под огромными зонтами и морщили носики, сетуя на столь жаркую погоду.

Абсолютно не белые туземцы околачивались рядом с прибрежной пальмовой аллеей, с надеждой взирая на кроны высоких тропических деревьев. Уже долгое время они находились в ожидании случайного падения какого-нибудь потерявшего бдительность банана или кокосового ореха. Поскольку никто из аборигенов уже давно не лазил по деревьям, а есть очень хотелось, то идея принести из местного зоопарка обезьяну и натаскать ее на сбор недоступных плодов, поданная находчивым Евстигнеем, вызвала всеобщий ажиотаж. Тотчас из зоопарка был украден здоровый самец-гамадрил, который, однако, не проявили, должного энтузиазма. Вместо того, чтобы лезть на пальму, он загнал туда одного из аборигенов, и, схватив собранные фрукты, скрылся в неизвестном направлении.

После неудачи с гамадрилом голодные туземцы стали бросать на Евстигнея многозначительные взгляды, загадочно при этом облизываясь. Электромонтер не мог сообразить, в чем тут дело, однако, почел за благо удалиться к менее кровожадным мулаткам. Те уже вовсю отплясывали «Ламбаду», позвякивая продетыми через нос и уши блестящими кольцами и потряхивая висевшими на шее бусами из крокодильих зубов. Вместе с ними Евстигней и веселился до тех пор, пока заглянувший к нему с утра сосед-кочегар Марыч не дернул его за прокуренный ус и не разбудил.

Евстигней Кузьмичев раздвинул заскорузлые веки, и осоловело, взглянул на кочегара.

– Эх, Марыч, – сказал он, потягиваясь, – мне сейчас такой шикарный сон приснился!

Евстигней перевернулся на другой бок и добавил:

– Всю ночь с мулатками развлекался и бананы с кокосами кушал.

О туземцах он скромно умолчал.

– Это что, бананы с кокосами, – откликнулся Марыч, – Я вот вместе с мексиканскими бандитами поезд с золотом грабил. Сам крутой такой ходил, – в дырявом сомбреро и босиком. Текилу прямо из горлышка пил, не закусывая. Только вот эти мексиканцы, – народ слабый. Как напились, так и заснули сразу. А людишки с поезда, не будь дураки, все золото обратно погрузили и деру. Утром проснулись, – а денег ищи как ветра в прерии. Только голова раскалывается, от жары, наверное.

– А ты куда смотрел? – спросил Евстигней.

– А я что? – оправдывался Марыч, – Я лицо иностранное, можно сказать «Интернационал».

Тут в квартиру к Евстигнею ввалился еще один участник вчерашнего банкета, – Муркетон Сазонов.

– Здорово мужики, – приветствовал он с порога всех собравшихся, – Щас чего расскажу, – не поверите! Мне такое приснилось…

– Да ладно тебе, – оборвал его Кузьмичев, – лучше чего б опохмелится принес.

– Нет проблем, – ответил Муркетон, и вынул из широких штанин бутылку водки «Кутузофф», пятизвездочный «Наполеон» и необъятный сосуд с надписью CinZano.

– Баста, сеньоры! – сказал Наполеон, обращаясь к своим генералам, – Уно моменто и победа у нас в кармане!

– Си, сеньор, – отвечали генералы, поглядывая на теснивший французские полки русский авангард. Командовал им светлейший князь Муркетон ди Сазонов, размахивал палашом направо и налево, срубая волосатые французские головы и осыпая проклятиями еще оставшихся в живых солдат: «Донна, минорэ, ризаррэ, попортэ, сьяно-котти, макекузо-макварти!!!»

– Дьяболо меня разбери, если я что-нибудь понимаю в этой войне! – хрипел себе под нос главнокомандующий русскими войсками князь Кутузофф, сидя на белом коне наблюдавший с холма в подзорную трубу за всей этой катавасией, – еще одна такая атака и всем моим резервам настанет Гитлер Капут!

– Не стоит так волноваться, сеньор, – успокаивал его предводитель конного полка граф Евстигней Кузьмичефф, – позвольте мне прэсто оттузитти франтутто кобелинос и дело в сомбреро!

– Нетутто-было! – сказал Кутузофф, – и, обернувшись к артиллерийским редутам, крикнул, – Канониры, банзай!

Старый службист капитано Марычетто поджег фитиль и послал французам свой привет вместе с залпом картечи, скосившим остатки вражеских легионов.

– Брависсимо мучачес! – заорал князь Кутузофф, – и, рухнув с коня, приказал представить капитано Марычетто к награде.

– Баста, баста, сеньоры, – подытожил происходящее Наполеон, – Их бин капут! Финита ля комедия! И, похоже, пора делать ноги.

Потерпев полнейшее поражение на Бородинском поле, разрозненные остатки французских кабальерос отступили по направлению к Парижу.

На следующее утро три товарища сидели на кухне у Евстигнея и пытались постичь происходящее. Первым тишину нарушил Марыч.

– Ну, не могли мы все трое один и тот же сон видеть… А то и массовый глюк!

– Черт его знает, – промолвил Евстигней, и, покосившись на Марыча, добавил, – а здорово ты французов взгрел, прямо герой.

Меткий канонир Марыч скромно потупил глаза.

– А может, мы машину времени изобрели? – подал идею Муркетон, – Может, мы рецепт открыли перемещения во времени и пространстве, а мужики? Нам ведь за это нобелевскую премию могут дать!

– Любая теория нуждается в подтверждении, – высказался меткий канонир, – придется поставить эксперимент, – добавил он и зашарил по карманам в поисках денег.