Колчак
Шрифт:
Победоносное наступление на Восточном фронте столь неожиданно сменилось поспешным отступлением, что Ставка во главе с Лебедевым долгое время пребывала в растерянности. Стратегия и тактика отступления по-настоящему стали разрабатываться лишь с приходом Дитерихса. Он пришёл к выводу о необходимости глубокого отхода. Оставшиеся на фронте арьергарды, по его замыслу, должны были удерживать отступление в допустимом темпе. Тем временем основные силы надо было отвести за реку Ишим, дать им отдохнуть, пополнить и в конце лета вновь перейти в наступление. [1247] Изъян этого плана, по-видимому, состоял в том, что слишком легко отдавался противнику такой удобный для обороны рубеж, как Уральские горы.
1247
Там же. С. 108.
Западная
В целях спрямления линии фронта Сибирская армия 1 июля должна была оставить Пермь. Но затем в этой армии, вскоре после ухода Гайды, стали происходить странные вещи. Она быстро теряла боеспособность и разваливалась. [1248] Видимо, начала сказываться деятельность эсеров, в своё время пригретых Гайдой в своём штабе и на командных должностях. Стремительно отступая, она уже 14 июля сдала Екатеринбург, обнажив правый фланг Западной армии.
1248
Там же. С. 107.
Ставке пришлось срочно проводить реорганизацию. Приказом от 22 июля Сибирская армия была разделена на 1-ю и 2-ю. 1-ю возглавил генерал А. Н. Пепеляев. 2-ю – генерал Н. А. Лохвицкий. Западная армия стала называться 3-й. [1249] К сожалению, реорганизация спасла от дальнейшего разложения только часть бывшей Сибирской армии – 2-ю армию. Что касается Анатолия Пепеляева, ставшего командиром 1-й армии, то он был назначен, видимо, прежде всего потому, что для сибиряков был своим генералом, а не «навозным», как называют в Сибири людей приезжих, «навезённых». П. Ф. Рябиков был, наверно, во многом прав, когда писал, что младший Пепеляев, «будучи отличным, храбрым и решительным строевым офицером…не имел ни особых способностей для крупных операций, ни хорошего военного образования и широкого кругозора». [1250]
1249
См.: Волков С. В. Указ. соч. С. 518.
1250
ГАРФ. Ф. 5793. Оп. 1. Д. 1 г. Л. 27 об.
На подступах к Челябинску Лебедев и Сахаров решили дать большое сражение. Была разработана сложная операция с целью «заманить» в Челябинск 5-ю армию Тухачевского, а затем окружить её и уничтожить. При этом некоторым дивизиям ставилась задача вести бой на два, а то и на три фронта. Ознакомившись с планом, Будберг заметил, что такое под силу только хорошо подготовленным войскам с высоким боевым духом, а не таким, которые «не выдерживают флангового огня и даже признаков нахождения неприятеля в тылу и на флангах». И вообще, сказал он, такие операции годятся только для «больших показных маневров». [1251]
1251
АРР. Т. XIV. С. 328–329.
Дитерихс был решительно против. Главной задачей в данный момент он считал упорядочение отступления 1-й и 2-й армий. В их расположение он и уехал. В его отсутствие Лебедеву и Сахарову удалось уговорить Адмирала начать операцию. 3-я и Южная армии были временно выведены из подчинения Дитерихсу и подчинены непосредственно Колчаку. В их состав был передан почти весь имевшийся у Ставки резерв (три дивизии, ещё не совсем подготовленные).
24 июля красным был сдан Челябинск. При отходе в городе произошло большевистское восстание, отчего пострадали арьергардные части и последние из отходящих эшелонов. Войдя в город, красные начали энергичные действия, закрепляясь в его окрестностях. Так что сразу выяснилось, что, вопреки донесениям белой разведки, армия Тухачевского вовсе не выдохлась от безостановочного наступления, что в ней достаточно свежих частей, прибывших из глубокого тыла.
25 июля перешла в наступление Уфимская группа под командованием Войцеховского, перед которой была поставлена задача обойти Челябинск с севера. Первые два или три дня наступление шло успешно, и в обозе у красных началась паника. Но Волжская группа Каппеля, натолкнувшись на сильное сопротивление, не смогла обойти город с юга. Клещи не сомкнулись. К тому же Уральская группа 3-й армии, прикрывавшая Войцеховского
29 июля красные возобновили общее наступление. 3-я армия отходила с большими потерями. Некоторые части остались в окружении и сдались. Особенно много сдавшихся было в дивизиях, взятых из резерва. 4 августа красные взяли Троицк, и Южная армия оказалась отрезанной. [1252]
В. Н. Пепеляев записал в дневнике следующие слова Колчака, сказанные 25 июля: «Генерал Дитерихс был против этих боёв и за отход без боя от Челябинска, но я приказал дать бой. Это риск – в случае неудачи мы потеряем армию и имущество. Но без боёв армия всё равно будет потеряна из-за разложения. Я решил встряхнуть армию. Если бы вы знали, что я пережил за эти дни!» [1253]
1252
Cм.: Петров П. П. Указ. соч. С. 107–109; АРР. Т. XIV. С. 330–335.
1253
Мельгунов С. П. Указ. соч. Ч. 3. Т. 1. С. 152.
После Челябинской операции с Лебедевым, против которого были сильно настроены армия и общество, пришлось наконец расстаться. 12 августа он был смещён с должностей начальника штаба Верховного главнокомандующего и военного министра. [1254] Военным министром стал генерал А. П. Будберг. Должность начальника штаба Верховного главнокомандующего осталась незамещённой в ожидании приезда известного военного авторитета, генерала Н. Н. Головина.
На Лебедева впоследствии валили всю ответственность за неудачу белого дела в Сибири. Многие обвинения имели основания. Лебедев имел солидное военное образование (как-никак – Академия Генштаба), но пришёл на высокий пост без достаточного командного опыта. Как известно, на любом высоком посту, имея хорошую теоретическую подготовку, но без практики и знания жизни, можно добиться ужасных результатов. И всё же не может один человек, даже высокопоставленный, провалить всё дело.
1254
Волков С. В. Указ. соч. С. 292.
Лебедева многие считали реакционером. Это не совсем так, хотя можно вспомнить, что отчасти вследствие его нажима позиция Омского правительства по вопросу о помещичьем землевладении в нужный момент оказалась не очень внятной. Есть, однако, документы, которые освещают эту личность с другой стороны. Например – его письмо командующему Западной армией Сахарову, отправленное в июле 1919 года:
«Все лица, приезжающие с фронта, единодушно свидетельствуют, что в армии всё чаще и чаще и чаще замечаются случаи применения некоторыми офицерами к солдатам рукоприкладства. Если в старой Русской армии рукоприкладство квалифицировалось как преступное деяние, влекущее за собой тяжёлое наказание, то тем более этому позорному явлению не может быть места в возрождённой Русской армии, борющейся за водворение порядка и законности. Прошу принять все меры к немедленному пресечению вышеуказанного явления, разъясняя офицерам, что такое отношение к делу может способствовать розни между ними и солдатами, что не дремлющий враг не замедлит использовать эту рознь в своих преступных замыслах… что, наконец, сражаясь за осуществление Великого Будущего России, стыдно применять давно уже осуждённые и навеки погребённые всем культурным миром методы воздействия на подчинённых. Тех же офицеров, которые будут глухи к этим разъяснениям, немедленно предавать военному суду, распоряжения о чём уже неоднократно отдавались». [1255]
1255
РГВА. Ф. 39499. Оп. 1. Д. 258. Л. 1.
Так что можно всё же думать, что ближайший сподвижник Колчака был человеком просвещённым и культурным.
Дитерихс вернулся к командованию Восточным фронтом. Армии продолжали отступать, сильно потрёпанные, но, вопреки прогнозам Будберга, катастрофы не произошло.
После ночного боя с 13 на 14 августа был оставлен Курган. [1256] Через несколько дней красные перешли через реку Тобол. Военные действия переместились в Сибирь. Лето продолжалось, принося новые разочарования, но это – уже несколько другая история.
1256
См.: Южное Зауралье в период гражданской войны (1918–1920 гг.). Сб. документов и материалов. Курган, 1963. С. 122.