Кольцо безумия
Шрифт:
– Ваша скорбь у вас на лице написана.
– Она будет написана. Когда мы поймаем эту нечисть. И надеюсь, с вашей непосредственной помощью. Мне Рокин сказал, что вы не хотите возвращаться туда. Что-то не так?
– Да все, - я фыркнула.
– Я биолог, а не мясник. А Наташка - моя однокурсница. Бедные ее родители. Что вы им скажете?
– что она попала под машину. Правду им сказать не получится.
– почему?
– А какую правду - Юля?
Я задумалась.
–
– и взбудоражить весь город? Не по делу, а просто так…
– а почему просто так?
– А как еще? Вы ведь тоже ЭТО почувствовали там, внутри?
– почувствовала, - мрачно созналась я.
– поделитесь впечатлениями?
Я что, мне не жалко. А так как в этот раз меня никуда не утянуло (таких 'гениев', как Вадим, которые сунули девушке в руку живое человеческое сердце… то есть уже мертвое, а, неважно, главное - и так понятно, здесь не было) пришлось рассказывать прошлые выводы.
– Не знаю, почему так, но мне кажется, что это действительно жертвоприношение. И из жертвы выкачали все силы. Включая жизненные.
– правильно. Сейчас наши экстрасенсы могут подойти к ней, обследовать, чем они и занимаются. И они говорят примерно то же самое. К сожалению, мы пока еще не разобрались с символикой. Вроде бы это скандинавский обряд казни. Но то, как выглядит ее сердце…
– Ее сердце?
– Оно как у мумии. Ссохшийся пыльный комок. Словно она умерла уже лет сто назад.
И тут то же самое.
– А что-то еще? По обряду? Возможно, там какая-нибудь символика? Или руны?
– Больше пока ничего не известно, - покачал головой святой отец.
– Слишком мало времени. Мы еще не успели навести справки.
Несколько секунд я колебалась - рассказать или не рассказать про первое убийство. То есть - жертвоприношение Лаврика. Но… а как тут расскажешь? Как это будет выглядеть - фактически?
Вы не одни меня привлекаете в качестве консультанта, тут еще и Князь Города меня на труп возил. Он (Князь) немножечко вампир, а еще я знаю, где он отлеживается днем, знаю кучу оборотней и вообще - я фамилиар. Личный и Князевский.
А потом пойти и намылить веревку. Потому что ИПФовцы из меня все вытряхнут. А если что-то останется - остатки со мной зароют.
А, да! А вот этот тип, который Саша - он на самом деле - Шарль и полудракон. Так что кто хочет повторить подвиг Добрыни Никитича - становитесь в очередь и платите за попытку по сто баксов с пока еще целого носа.
Так что рассказывать про Лаврика я не стала. Я опустила глаза и вздохнула.
– Вы же видите, Михаил… простите, отчества не знаю…
– Для тебя, Юля, можно просто - отец Михаил…
– Хорошо. Михаил Батькович.
Шарль за спиной фыркнул, но вмешиваться не стал. Поп (или кто он там по чину) покривился, словно я его масляной кислотой опрыскала, но ругаться
– Вы сами видели - с командой я не срабатываюсь. С этим, блондинчиком у нас давние контры, с вашей экстрасенсихой - тоже. Единственные, с кем я еще так-сяк могу сработаться - это два Геннадия.
– Но их уровень силы - и ваш…
– Несопоставимы. Но они, по крайней мере, не задирают нос. А мне не приходится постоянно и принудительно опускать его.
– Я могу поговорить с…
Я подняла руку.
– Добровольно-принудительная работа никого до добра не доводила. Вы же знаете. Кстати, Геннадиям я рассказала все, что произошло.
– А персонально мне ничего не хотите добавить?
Я пожала плечами.
– Что я могу? Я же не специалист. Я еще маленькая! Но я вижу, что из девчонки выкачали все силы. И жизненные и сколько их там было. Не могу предположить, почему именно она стала жертвой. С кем она могла пересечься - и где? Мы учились вместе - и никаких особых талантов она не проявляла. Вообще - о мертвых либо хорошо, либо ничего, но Наташка была поразительно бездарна в учебе. Силы я в ней тоже не чувствовала.
– Она была хорошей девушкой, Юля. Как ни странно, она была очень верующей.
– Это совершенно не мешало ей гадить всем окружающим. Не исключено, что именно поэтому когда потребовалась жертва, взяли именно ее. Мне жаль ее родителей, но на курсе никто особенно горевать не будет.
– Вы стали жестоки.
– Мы и были. А хотите вырастить популяцию добрых людей - поместите нас в другие условия. Так, чтобы нам не приходилось каждый день бороться за существование.
– Вам и не приходится.
– Правильно. За него боролся мой дед. И я знаю, какого труда ему стоил, да и стоит 'Леотранс'. И не только труда. Сил. Нервов. Жизней моих родных. Отца убили из-за этой фирмы. А вообще - мое мнение вы знаете. Поймете, что означает эта символика - узнаете и все остальное. Прощаемся?
– Юля, вы уверены, что не хотите остаться?
– понаблюдать за процессом выноса трупа? Всю жизнь мечтала. Только извините - полиэтиленовым пакетом не запаслась, блевать некуда.
– Я не о том. Я могу поговорить с нашими экспертами, вы можете съездить с ними в кафе, посидеть, пообщаться, полагаю, вам будет полезен обмен опытом…
Ага. Крокодилёнков мне мало!? Еще с кем-то общаться?
– Полагаете? Ну так положите на место. Общение с вашими людьми для меня плохо заканчивается. А для них закончится еще хуже. Когда-нибудь. Не будем искушать судьбу. Вы нас подвезете - или нам ловить попутку?
Я попрошу Василия, - кивнул Михаил Батькович.
– Вот и ладненько. Мое заключение - из человека выкачали всю силу. Куда она пошла - не знаю, но уж точно не на доброе дело. Символов таких я тоже не знаю. Остальное все во власти библиотеки.