Кольцо безумия
Шрифт:
Через два года у него был автопарк и несколько автобусов. И он серьезно задумывался о приватизации городского автовокзала. Почему бы нет?
Но тут на него началась охота.
В городе начался очередной передел. Костя в принципе стоял от этого в стороне. Беспредельщиков он уважал только в одном виде, а именно - в гробу. Поэтому он платил за охрану одному из трех авторитетов в городе, и спал спокойно.
Увы.
В город прибыл молодой и наглый вор в законе Кацо. Полностью он был Рустам Мирзоевич Кацоян.
Кацо огляделся - и решил, что трех 'китов' криминала городу мало. Четвертого надо. И начал постепенно подгребать под себя все, что плохо лежало.
'Леотранс' был первой попыткой подгрести одно из предприятий, принадлежащих другим.
Что ж. Костя довольно резко ответил его 'быкам'. Спустил с лестницы 'группу захвата'. Не сам. С помощью тех самых ребят, которые стали его командой. Не зря он постоянно, в свободное от работы время гонял их то в спортзал, то в тир, повторяя: 'В России живешь. Не в СССР. А здесь может быть всякое. Что ты за мужик, если себя не защитишь?'.
Шипели. Ругались. Но - шли.
Результат оценили потом. Когда таксиста могли запросто выкинуть из машины. Переломать ему кости. Отобрать выручку. Или даже просто убить - в 'Леотрансе' не пострадал никто. Орудием самозащиты может быть что угодно. Даже здоровущий разводной ключ. Только примени правильно. И не бойся убить тех, кто собирается убить тебя. А именно это Костя считал причиной всех несчастий.
Нерешительность.
Слабость и мягкотелость любого порядочного человека перед уличной шпаной.
Там где надо быть первым - и быть насмерть, а потом уходить, не испытывая ничего (и уж тем более какой-то там вины!), люди начинают мяться, бояться, страдать - и в результате гибнут. Из своих сотрудников он эту мягкость вытряхивал, как пыль из ковра - хоть палкой, хоть выбивалкой, лишь бы сработало. И срабатывало.
Нанять грамотных юристов, чтобы те отгавкивались в суде, тоже было несложно. Зато пошли слухи: 'Леоверенский своих не выдает'. А за слухами пришла и репутация.
Которой не верил Кацоян.
Старик. Да что он может?!
Кацояна пришлось разочаровать. Смертельно.
Константин помнил, как пришел на встречу, пряча маленький пистолет на ноге, под брюками. Для вида. И - уже всерьез - гарроту под воротником пиджака.
Почему все недооценивают удавку?
Как изобрели огнестрел, так и решили, что ничего лучше не бывает, дилетанты несчастные!
А Костя отлично знал, что самое страшное оружие - это человек. Он до сих пор занимался восточными единоборствами. Очень ценил метательное оружие. Любил удавки. И - с удовольствием бы освоил пращу. Не освоил. Но может, все еще впереди?
Естественно, на входе его обыскали. Так же естественно - нашли и отняли пистолет. И скривились в презрительных ухмылках. Чего еще ждать от старика?
Костя
Недаром говорят - не за то вора бьют, что украл, а за то, что попался.
Вывод - Кацояна он бы прикопал под забором лично. Но попадаться не хотелось.
Наезд был построен вполне в Кацояновском духе. Косте продемонстрировали фотографии его близких. 'Очаровательный дэвчушк, да? И такой мылый малчик! Будет ужасно жалк, если с ными что-ныбудь слючится, да?'
Как Костя сумел не показать вида - он и сам не знал. Но вместо этого только улыбнулся тогда.
'Представь себе, мне наплевать. Они все равно не от Женьки. Только этот тюфяк ничего не знает. А я молчу, чтобы семью не позорить'.
Врал он тогда безбожно. Но Кацоян, кажется, поверил. Костя ушел на своих ногах. Живой и целый. И уверенный, что его внуков никто не тронет. Пока не тронет. О сыне он беспокоился чуть меньше - взрослый же мужик! Немного времени он себе выговорил. И стал готовить ликвидацию Кацояна. Нет человека - нет проблемы. Хотя даже условно Кацояна он к людям не относил. Любой, кто угрожает детям, да и вообще - его семье, приравнивался Костей к фашистам - и приговаривался автоматически.
Ему потребовалось ровно три дня. Но за эти три дня и Кацоян успел нанести свой удар.
И Костя лишился сына.
Танюшка… ее смерть тоже была на его совести.
Костя осознанно подставлял сына в надежде на его здравый смысл, на умение защитить себя, но - просчитался. Впрочем, выбора все равно не было. Займись этот подонок его внуками, было бы еще хуже.
Костя не любил вспоминать об этом.
Фактически, обе смерти - и жены и сына, были на его совести. Только Женька умер от пули неизвестного снайпера, а Таня - от тоски. Через два года после его смерти. Врачи говорили - рак. Костя знал - ей было просто безумно плохо без сына. Так она и не смогла оправиться до конца после его потери.
Дети не должны умирать раньше родителей.
Аля тогда тоже резко сдала.
Похудела, побледнела - и целиком посвятила себя детям.
Что-то серьезное у них началось только через три года после смерти Татьяны. Опять-таки, Костя ничего не планировал. Он старался не выдавать себя. И Аля действительно ничего не замечала.
Он рассуждал так. Если сейчас он покажет Але, что чувствует, она просто уйдет. И она, и дети… а он останется совсем один.
Этого ему не хотелось.
Эгоистично?