Кольцо бонанзы
Шрифт:
Но потом, вздрогнув, он вернул себе рассудок. Воля к жизни восторжествовала, как и у всех живых существ во Вселенной. Он посмотрел на вещи, которые Ларсо выбросил из своего корабля — они медленно дрейфовали, рассеиваясь в пространстве.
Придя в себя, Тимкин начал собирать всё это и складывать в сумку. Не стоило разбрасываться вещами, даже если это был издевательский подарок от ненавистного вора. Он всё равно должен был получить прибыль от экспедиции.
Тимкин на мгновение задержал в руке один резной камень, всматриваясь в его древние письмена. Он был треугольной
Но когда его катер покинул кольца и взял курс на Титан, за штурвалом громко всхлипывала одна маленькая сгорбленная фигурка.
Прибыв через два дня в доки Титана Гомер Тимкин уже успокоился и смирился с потерей. Он ничего не мог поделать. Бесполезно было подавать жалобу на Хака Ларсо в полицию. Как сказал Ларсо, это было слово одного человека против слова другого. В отсутствие свидетелей судебная тяжба могла закончиться только победой Ларсо.
Вздохнув, Тимкин нанял грузовичок, погрузил на него музейные экспонаты и поехал в центр Титан-Сити. Здесь, в окружении мраморных колонн возвышался Археологический музей Сатурна, величественный и внушительный.
Тимкин подъехал к служебному входу и позвонил в звонок. Открывший дверь пожилой мужчина приветственно улыбнулся.
— Ну вот, опять Тимкин, — сказал он. — Вернулся с очередной партией реликвий из колец? Я так понимаю, ты не нашёл ничего стоящего, а?
— Ну, я… — Тимкин замолчал. Нет необходимости углубляться в историю и рассказывать о его позоре и вселенских страданиях. — Нет, профессор Блик. Ничего стоящего. Но у меня есть куча вещей для вашего музея.
Профессор Блик, поправив очки с толстыми стёклами, вышел и осмотрел каждый предмет, вынутый Тимкиным доставал из грузовика.
— Наши цены остаются стандартными, Тимкин, — сказал он. Два СС-доллара за образец угля. Три — за ископаемые кости. Пять — за детали механизмов. И десять — за резные камни.
— Почему, — с любопытством спросил Тимкин, — вы платите за эти камни больше, чем за что-либо другое?
— Потому что, если бы они могли говорить, они рассказали бы нам гораздо больше о древней цивилизации первой луны, чем любые другие предметы. У нас уже собралась внушительная коллекция. Но мы пока не можем перевести надпись. Но когда-нибудь мы найдём Розеттский камень, который даст нам ключ к разгадке и раскроет всю огромную историю.
— Розеттский камень? Тимкин был озадачен.
Профессор продолжил объяснения.
— Да. Видишь ли, много веков назад на Земле археологи того времени также находили вырезанные письмена — древние записи египтян. И они тоже были загадкой.
Но однажды был найден камень, на котором были не только египетские иероглифы, но и надписи на другом языке! Текст на этом камне был написан на египетском, а затем скопирован на другом языке. И этот второй язык — древнегреческий — был известен! Таким образом, это позволило перевести все египетские письмена и…
Голос профессора оборвался, сменившись странным бульканьем. Тимкин уставился на него.
— Тимкин! — взвизгнул профессор. — Вот оно! На этом камне есть два набора надписей. Одна из них — неизвестная письменность первой луны. А другая — о, слава звёздам! — это ранний реанский язык, который мы знаем!
После этого Тимкин пришёл в замешательство. Профессор заорал во весь голос, и к нему подбежали ещё несколько человек. Все они так загалдели, словно произошло величайшее событие в истории Вселенной. Тимкин держался в стороне от этой восторженной группы, забытый на какое-то время.
Но потом все повернулись к нему. Они смотрели на него так, словно он был каким-то королём или грозным властелином с другой звезды.
— А это, джентльмены! — сказал профессор Блик, махая им рукой. — Человек, который принёс камень!
Тимкин испытывал мучительное смущение, когда один за другим археологи подходили и молча пожимали ему руку с выражением трепетного уважения на лицах.
— Профессор, — взмолился Тимкин, когда это испытание закончилось. — Я… я хочу уйти. Просто заплатите мне за камень и отпустите меня. Если это так важно для вас, может быть, вы могли бы немного повысить цену, а? Может быть, на сотню?
Тимкин был поражён собственной смелостью.
Профессор посмотрел на него как-то странно, почти с жалостью, и медленно произнёс:
— Сто долларов? Тимкин, ты не представляешь себе ценность этого камня. Музей выпишет тебе чек на сто тысяч СС-долларов!
Тимкин стоял ошеломлённый, не веря своим ушам.
Профессор улыбнулся.
— Да, именно это я и сказал — сто тысяч. Если бы мы могли себе это позволить, мы заплатили бы тебе в десять раз больше. На самом деле, видишь ли, камень бесценен. Чек придёт по почте. Теперь ты можешь ехать, Тимкин.
Тимкин как во сне вёл ракетный грузовик обратно и проехал на красный свет. Регулировщик выписал штраф.
— Это обойдётся тебе в двадцать пять долларов, приятель, — прорычал он.
Тимкин расхохотался и продолжал хохотать всю дорогу до гаража. Его оштрафовали на 25 долларов. Раньше это было бы экономической трагедией. Теперь это стало шуткой. Он мог заплатить сотню таких штрафов и всё равно продолжать смеяться.
На следующий день, когда чек доставили к нему в номер, Тимкин понял, что это был не сон. Сумма составляла 150 000 долларов. Они даже добровольно повысили цену.
Положив чек в карман, Тимкин вышел на улицу и направился в «Уголок космонавта». У него оставалось ещё одно незаконченное дело. Он знал, что найдёт там Хака Ларсо, и увидел его за столиком в углу. Странно, но он казался подавленным, совсем не похожим на человека, который только что заработал целое состояние на золоте.
— Привет, Хак!
Ларсо с кислым видом поднял голову, когда Тимкин бодро уселся рядом.
— Слушай, гниль, у тебя на меня ничего нет, — проворчал он.
— Я знаю, — сказал Тимкин. — Но почему ты такой мрачный? Что ты получил за мою — прошу прощения, твою — бонанзу, когда обналичил её?