Кольцо фараона
Шрифт:
Мы закрыли хозяина с Мартой в подсобке, придвинув к дверям самый большой стол. Если будут колотиться, то мы услышим.
В маленькой комнате Франц показал мне следы того, что стол там отодвигали часто и не совсем точно поставили на место, о чем свидетельствовали полоски чистого пола с одной стороны ножек.
Отодвинув стол, мы увидели люк в подпол. В сухом помещении была развешена женская и мужская одежда различных фасонов. На полках лежали какие-то бумаги, в двух ларцах были сложены деньги и драгоценности.
– Сударь, да с таким богатством можно начинать любое дело, - сказал Франц.
– А ты не думаешь, что мы, забрав награбленное, становимся такими же грабителями, как и те, кто это награбил, - спросил я.
– Что вы, сударь, - рассудительно отвечал Ротшильд, - это трофеи войны зла с добром, для нас это становится трофеем войны добра со злом. Вроде бы все то же самое, но это мы отняли у грабителей. Мы не знаем, чье это, поэтому со спокойной совестью можем пустить это ценности на добрые дела.
– На какие же добрые дела ты предлагаешь пустить эти деньги?
– спросил я.
– Да на то, например, чтобы мы с вами были сыты, а чем больше будет сытых и одетых людей, тем меньше будет голодных и раздетых, - ответил Франц.
– Ладно, философ, собери все ценности в мешок и подбери себе одежду по вкусу, - сказал я.
Я практически полностью сменил свою одежду, мысленно пообещав себе помыться при первой же возможности. Взял теплые плащи на случай, если придется ночевать в лесу. Среди бумаг я обнаружил и свою грамотку из Посольского приказа, а среди драгоценностей и изделия двадцать первого века. Никаких угрызений совести я не чувствовал. Вернул свое и наказал зло.
Франца было не узнать. В хорошей одежде и с тесаком на поясе он выглядел заправским воякой, да и в нашем походе показал себя не с робкой стороны. В конюшне мы подобрали для него коня, простое седло, взяли продуктов в кладовой и уехали.
Те люди, которые первыми приедут на мызу, найдут тайник и сделают вывод о том, кто эти хозяева. Больше с хозяевами именно этой мызы мне встречаться не пришлось.
Дорога наша протекала плавно в рассказах моего неутомимого рассказчика о Тридцатилетней войне. Все началось с распрей между протестантами и католиками. Вроде бы все христиане и верят в Бога. Ан нет.
У католиков кроме Библии, как источника вероучения, есть еще Священное предание, которое является сборником решений Вселенских Соборов. Такими же главными книгами являются Катехизис, Кодекс канонического права, Догмат о папской безошибочности и учительства Папы Римского в вопросах веры и нравственности, провозглашаемого ex cathedra и утверждение первенства Римского епископа как преемника апостола Петра и монархической власти Римского епископа над всею Церковью.
Католики почитают догмат о Непорочном зачатии Девы Марии и догмат о Её телесном вознесении, учение о чистилище, мучеников, святых и блаженных при различии между поклонением, подобающим одному лишь Богу (latria), и почитанием святых (dulia), нерасторжимость таинства брака.
У католиков практикуются семь таинств: крещение, брак, миропомазание (конфирмация), евхаристия, исповедь, елеосвящение и священство.
Я не буду раскрывать эти таинства, потому что любой пытливый ум найдет себе возможность просветить себя так же, как просвещал меня простой солдат Ротшильд, который оказался огромным докой в делах религии. Откуда он все это знает, я вам потом расскажу.
Протестанты верят в бытие Бога, его триединство, в бессмертие души, рай и ад, но совершенно отвергают учение о чистилище. Они признают спасение личной верой, священство всех верующих и единственным источником вероучения для них является Священное Писание - Библия. Она была переведена на национальные языки и понимается всеми людьми так, как это хотел сказать Бог. И ко всем христианским учениям и догматами они подходят с точки зрения соответствия их Библии. Поэтому протестанты и отказываются от различного рода церемоний, которые преподносится католиками в качестве веры в Бога.
Протестанты считают, что первородный грех извратил природу человека. Поэтому человек, хоть он и остается вполне способным на добрые дела, может спастись не своими заслугами, а только верой в искупительную жертву Иисуса Христа.
Честно говоря, мне почему-то кажется, что православие и католичество находятся примерно на одних и тех же позициях, и я по своим убеждениям являюсь православным протестантом.
– Франц, откуда ты все это знаешь?
– спросил я, будучи сильно удивленным его познаниями в теологии и сгруппировав то, что он рассказывал по пунктам.
– Война, сударь, дама переменчивая, - с хитринкой отвечал он, - иногда она скачет вперед, захватывая все новые территории, а то возвращается назад, иногда медленно, иногда быстро, теряя по дороге своих поклонников. А такая же дама с другой стороны идет за ней и подметает все оставленное. Спросят меня, а ты католик или протестант? А ну ответь я не так, и все - вздернут на суку, только ножки задергаются. А так присмотришься к людям, как они крестятся, кому и сам скажешь, что, мол, клянусь непорочной Девой Марией, что я католик и отстанут супостаты. Или скажешь, что ты с Библией не расстаешься, и только вера твоя помогает тебе в спасении своей души. И протестанты говорят тебе - здравствуй, брат. А крестики у всех одинаковые. И говорят все на одинаковых языках, да только Библия моя на немецком языке в одном кармане, а на латыни - в другом кармане. И тут главное не перепутать.
– А ты сам-то, какой веры, Франц?
– с улыбкой спросил я.
– Вера моя древняя, да только для спасения души своей и тела приходится быть и тем, и другим, - ответил Франц.
В принципе, он прав. Католичество за свои догматы оставило нам в истории инквизицию и Варфоломеевскую ночь. Души спасали, уничтожая протестантов, иноверцев, в числе коих были и родственники моего нового товарища.
Глава 10
Тот же Франц рассказал мне о том, как началась Тридцатилетняя война.
Выборные протестантов из Богемии в 1618 года приехали в Прагу в католическую комиссию, чтобы потребовать объяснений по поводу строгих мер, принимаемых по отношению к ним. Спор в комиссии превращается в драку, и делегаты выбрасывают в окна замка двух чешских католических советников и секретаря императора Священной Римской империи.
Выброшенные из окна упали в кучу навоза и спаслись. Не всяк враг, кто тебя в дерьмо бросает и не тот друг, кто тебя из дерьма вытаскивает. Старая побайка. Мятежные протестанты сразу сформировали свое правительство и создали небольшую армию. Вот так и началась Тридцатилетняя война.