Кольцо фараона
Шрифт:
– Нет уж, я все это по карманам рассую, нельзя у вас ничего оставлять, чтобы снова сюда не возвращаться, - сказал я, - в России еще не изжила себя поговорка, что от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Береженого Бог бережет, - сказал я и пошел к выходу.
– До свидания, Владимир Андреевич, - крикнули мне вослед.
– Лучше уж прощайте, - проговорил я.
Одет я был не так уж и модно, а как положено для отсидки - старенький костюм, рубашка в полоску, плащик. Все свое растолкал по карманам и стал похожим на командированного из района, у которого все свое всегда с собой и он всегда готов ехать хоть в Америку, хоть обратно к себе в район, где его ждет уютный дом и красавица-жена.
Телефон сотовый вообще не брал. Потом его след и с собакой бы никто не нашел. Хотел ехать домой, да поехал в университет, показаться, что я на свободе.
Хотел пройти к ректору, но меня туда не пустила незнакомая охрана, сказав, что там идет важное совещание и будет идти еще часа полтора.
Секретарь ректора сказала:
– Владимир Андреевич, а вас все искали, да найти никто не мог. Жена ваша сказала, что вас посадили, - и она всхлипнула.
– Вы уж посидите здесь, а то снова будут искать и всех снова обругают.
Я представлял, как все случилось. У нас как всегда. Не обращается внимания на то, от чего в нормальных странах подает в отставку все правительство, зато по разным незначительным поводам приводится в движение вся машина.
Кто-то с самого верха сказал тому, кто пониже:
– Что там происходит? Неужели некому навести порядок и дать квалифицированный ответ на эти инсинуации?
Вниз это указание уже пришло в сопровождении комментариев и дополнительных указаний задействовать все силы и возможности для поиска виновных и наведения порядка. У одного турецкого писателя есть рассказ "Почему кричала кошка" . Что-то похожее произошло и сейчас.
Через час закончилось совещание. Все стали выходить, ректор увидел меня и стал укорять:
– Ну, где же вы были, Владимир Андреевич, мы вас обыскались, а вы здесь прохлаждаетесь, - и на ушко мне, - я уж тут похлопотал, и Симакова тоже отпустили. Первичный радиоуглеродный анализ показал, что все предметы относятся к каменному веку. А такого быть не может.
– Я-то вам зачем?
– никак не мог уяснить я для себя.
– Я к этим раскопкам не имею никакого отношения.
– Понимаете, - сказал ректор, - Симаков на допросе сказал, что это вы указали место для раскопок, вот все и подумали, что это вы главный организатор всего. А сейчас к министру, он хотел с вами поговорить. Видок-то у вас не министерский, да хрен с ними, пусть сами думают, прежде чем указания вниз спускать.
Глава 18
Министр встретил тепло. Пригласил присесть в кресло. Распорядился, чтобы принесли кофе.
– Владимир Андреевич, - сказал он, - не удивляйтесь тому, что произошло. Что в провинции, что у нас в центре - все одинаково. Вы и сами это знаете. Все уповают только на вас, что вы сможете объяснить всю подоплеку найденных артефактов. Сейчас подойдет профессор Ван Дамминг, и мы продолжим разговор. Запад, как всегда по-геббельсовски, вбросил информацию о научной мистификации в России и умыл руки, а наши что-то быстро на это прореагировали, как и рассчитывали западные специалисты по информационному противостоянию. Поэтому нам нужно как можно быстрее найти ответы на все вопросы.
– А зачем нам искать эти ответы?
– сказал я.
– Пусть Ван Дамминг сам и ищет ответы на них. Давайте предоставим ему такую возможность подтвердить или опровергнуть свою гипотезу. Пусть побарахтается в своем дерьме. Ему это будет полезно. А у меня есть объяснение, но в это объяснение никто не поверит.
– Почему же никто поверит, - улыбнулся министр.
– Потому что объяснение слишком фантастическое, чтобы в него поверил здравомыслящий человек, - улыбнулся и я в ответ.
– Что же может быть фантастического в этом, - спросил министр.
– Машина времени, - ответил я.
– Если предположить существование машины времени, то все встает на свое место. Путешественник во времени попал в каменный век и помог племенам шагнуть в железный век. Даже не в железный, а в чугунный век, потому что, как говорят специалисты, все изделия из чугуна, то есть была проведена первичная обработка железной руды.
– Да, оно так, - сказал министр, - но кто поверит в существование машины времени?
– Если верящих будет двое - вы и я, это много или мало?
– спросил я.
– Не искушайте, Владимир Андреевич, верить в то, что подвластно только лишь воображению, - сопротивлялся министр.
– А разве кто-то мог поверить в полеты в космос или в генную инженерию?
– убеждал я его.
– Но ведь пришлось поверить. От того, что есть на самом деле, отвертеться нельзя.
– В том-то и дело, - оживился министр, - верить можно в то, что можно пощупать руками.
– Вот и щупайте на здоровье реальное смещение временных кругов каменного и железных веков, - рассмеялся я.
– Кто может пощупать Интернет? Никто. Он вроде бы есть, и его вроде бы и нет. В чем осязание единого информационного пространства? Ни в чем. Стоит машина, а к этой машине подключены другие машины и в этих машинах информация. На оной стороне земного шара полдень, на другой стороне - полночь, но люди общаются в режиме реального времени. Это что, не машина времени? Самая настоящая машина времени. А кто может поручиться за то, что в сети нет компьютеров из будущего? Никто. Мобильный интернет не проводной, а радиоволновой. И распространение волн не поддается никаким временным законам. Разве можно отрицать то, что и во времена д'Артаньяна нельзя было слушать радиопередачи по транзисторному приемнику?
– Нет уж, увольте, щупайте сами, а нам представьте на утверждение бумажечку, что это все не воображение, а результат, воплощенный в материале и проверенный на деле, - в министре верх взял чиновник, - вот после этого и всем будет приказано верить в то, что машина времени существует.
– И подавать записку нужно в трех экземплярах?
– осмелился я пошутить.
– И чтобы стаканы чистые были, - поддержал шутку министр. Надо же, министр, а мыслит как нормальный человек.
– Владимир Андреевич, - сказал министр, - я вас прошу докладывать мне обо всех результатах. Дело серьезное на фоне обострения отношений между Россией и странами Запада. И, только между нами, будьте таким же, как сегодня, не поддакивайте никому, нам не в чем оправдываться ни перед кем.
Меня подхватил за руку декан факультета и повел в сторону актового зала.
– Владимир Андреевич, - торопливо сказал он, - сейчас состоится пресс-конференция. Корреспондентов полон зал. Вы и профессор Ван Дамминг. Пойдемте скорее.
– Никуда я не пойду. А с Ван Даммингом я вообще встречаться не хочу, - стал отказываться я.
– Делайте что хотите, но вам нужно там показаться, - чуть не заплакал декан, - вы уж хоть нас пожалейте, Владимир Андреевич.
За столом на сцене сидел американский профессор, а зале стоял журналистский гул. Когда открылась дверь, все уставились на меня. Защелкали "блицы" . Я прошел к столу и уклонился от объятий профессора Ван Дамминга.