Кольцо фараона
Шрифт:
Результаты работы снайперов Белецкий докладывал Нахимову в моем присутствии. Не забыл кавторанг и упомянуть о стрелковых тренировках без траты боеприпасов по маленьким мишеням на небольшом расстоянии. А растерянность в английских траншеях была расписана в стихах и красках.
– Ай да молодец, волонтер, чувствуется военная косточка, - сказал адмирал.
– Сегодня же отправлю реляцию и прошение о чине подпоручика и ордена Станислава третьей степени с мечами за инициативу и старание в деле воинском. Вручаю погоны тебе, носи и подпоручиком будешь со старшинством с сегодняшнего
В отношении Англии адмирал оказался куда как прав. Королева Виктория для участников Крымской войны учредила бронзовый Крест Виктории, который, по слухам, отливался из захваченных русских пушек. Количество награжденных этим крестом очень невелико. До сих пор Севастополь помнят.
Примчался я на бастион, показал погоны Ордынцеву, спросил, как происходит церемония вхождения в состав офицерского корпуса.
– Офицеры тебя своим давно признают. Сейчас наденем тебе погоны. Сними свою рясу. Есть у меня запасной сюртук и фуражка. Потом рассчитаешься. Пойдешь к Белецкому и представишься, что, мол, подпоручик Иркутянин представляется по случаю получения чина подпоручика. Потом Белецкий представит тебя офицерам, а уж потом все пойдут в кают-компанию на бастионе, чтобы отметить звездочки нового офицера. Учти, что выпить придется немало.
Я погладил золото погон. Совсем не такие, как у нас. Погоны морские. На черное сукно нашиты два позумента, а просвет он и есть просвет между двумя позументами, а не шитая черным шелком полоса, как на современных погонах.
Вот и еще одним офицером в Российской армии стало больше.
Завтра будет день, война, и чего меня носит по тем местам, где звенит булатная сталь, ревут шторма и ухают пушки? Судьба, наверное, такая.
Глава 34
– Вашбродь, вставайте, ученики прибыли, - Тарас Петрович тихонько будил меня.
– Ох, и много же их.
Рядом стояла кружка с "моонинг спешил" . Заботливый мужик Тарас Петрович, понимает, что нужно мужику после обмывания новых погон. Хлебнул. Бррр. Говорят, что такой же коктейль подают по понедельникам в Организации Объединенных Наций. Но пробовавшие его люди говорят, что наш огуречный рассол все равно лучше.
Наскоро ополоснув лицо, я вышел из каземата. Передо мной стояло порядка пятидесяти человек матросов и солдат. Все вооружены штуцерами.
– Тарас Петрович, - распорядился я, - разбей собравшихся на пятерки и во главе пятерки поставь наших. Пусть сначала произведут осмотр штуцеров на их целостность и исправность, а затем отстрел по пристрелочной мишени. Если оружие в порядке, проверьте стрелков по красным камешкам. К вечеру доложить результаты.
– Слушаюсь, вашбродь, сделаем все в аккурате, - сказал унтер-офицер.
На такого старослужащего можно положиться. Службу знает до тонкости.
Пошел с докладом Белецкому о прибытии пополнения.
– Сейчас проверим их на пригодность, господин кавторанг, - сказал я, - и приступим к занятиям. Было бы неплохо, если бы командиры в своих подразделениях сами проводили стрелковые тренировки или подготовили своих унтеров для проведения занятий.
– Все правильно, Владимир Андреевич. Идет война и отрывать офицеров на учебу нецелесообразно, поэтому форма учебных команд не ослабляет подразделение, но через какое-то время усилит это подразделение подготовленными солдатами. Так и запишем в докладе командованию по результатам подготовки стрелков-снайперов.
К вечеру пришел Тарас Петрович, доложил, что десять штуцеров отправлены в ружейную мастерскую для проверки и исправления кривизны ствола, а также перепайки некоторых мушек. Стрелки в целом с красными камешками справились.
– Что-то мне кажется, - снизил голос унтер, - засекли нас англичане. Люди стреляют, но не по их окопам. А для чего? Я бы подумал, что учатся. И они так же подумали и выстрелили из пушек по тому месту, где мы проводили занятия. Может, вашбродь, усилить охрану мест занятий.
– А охрану-то для чего усиливать? Мы же в расположении своих войск, - не понял я.
– Так-то оно так, - сказал Петрович, - но сдается мне, что у англичанки есть здесь свои соглядатаи. Узнают, где мы точно проводим занятия, расписание занятий и произведут артиллерийскую стрельбу не по баксиону, по пушкам нашим, а по месту подготовки стрелков. Подумаешь, пушку с лафета скинут, а тут сразу всех снайперов можно накрыть.
– Да разве могут севастопольцы быть соглядатаями противника, - усомнился я.
– да и как они к врагу проберутся? У нас здесь почти что сплошная линия обороны.
– Вот именно, вашбродь, почти что сплошная линия обороны, - сказал унтер, - да только есть здесь такие люди, что раньше русскими рабами торговали. Да и много в Севастополе было тех, кто только по-французски да по-англичански разговаривал и нос от всего русского воротил. И не только на иностранной мове размовлял.
– Ну, ты уж и скажешь?
– усомнился я.
– Приходится так говорить, когда такие же, как я, меня лапотником называют, - сказал Тарас Петрович.
– Кто они такие? Да никто. Погодьте, они нам еще дулю под нос сунут за то, что мы их из-под ляхов в государство наше приняли. Не одни шведы против нас под Полтавой воевали.
– Ну, ты Тарас Петрович, вообще знаток всего исторического, - улыбнулся я.
– Да какая же это история, вашбродь. Дед мой под Полтавой воевал. Порассказывал всякого, - сказал унтер-офицер.
– Ну и как они будут добираться до противника?
– спросил я.
– А ночью между баксионами проходы есть, и их никто не охраняет, - сказал Тарас Петрович.
– А потом ночью на ялике можно по морю выплыть прямо к аглицким позициям.
– Да, Тарас Петрович, тебе бы в контрразведке служить, - похвалил я своего старшину.
– То есть в охранном отделении, которое безопасностью государства занимается. Неоценимый талант у тебя к этому.