Кольцо Фрейи
Шрифт:
– Ну, это как поглядеть… – проворчал фриз Альвбад; фризы уже полтора века не были здесь хозяевами, но не забывали и другим не давали забыть, что первыми нашли это выгодное для торговли место у фьорда Сле.
– Помолчи, Альвбад! – рявкнул Торберн. – Запомните, хёвдинги вика Хейдабьор: если вы решите отдать женщин Олава Кнуту сыну Горма, вы заслужите имя предателей! Вы сами разрушите освященный веками союз, боги отвернутся от вас, и ни в чем вам не будет удачи! Вините потом себя!
– А насчет богов, так можно попросить о помощи Христа сына Марии! – возразил ему Горе Гуннар. – В Дорестаде и Бьёрко, не говоря уж о Стране Саксов и Стране Франков, многие торговые люди поклоняются ему, и дела у них идут хорошо.
– Благополучие нашего вика держится на Кольце Фрейи. Если есть такие смелые, чтобы от него отказаться, то я не с вами, – покачал головой Оттар Синий. – И если уж вы на это решитесь и тинг вас поддержит, то я, пока не поздно, поищу себе местечко в Бьёрко.
– Само по себе Кольцо Фрейи не станет за нас сражаться, – проскрипел Римберт Кобыла. «Ах, значит, вот кто пришел от саксов», – отметила Гунхильда. – За нас всегда сражался конунг. И если уж конунга у нас больше нет, то и впрямь стоит поискать себе другого…
Этого Гунхильда выдержать уже не могла. Толкнув дверь, она вылетела на середину палаты и вдруг предстала перед изумленными хёвдингами, будто разгневанная валькирия – рослая, статная, с пышной грудью румяная девушка восемнадцати лет, окутанная облаком янтарно-рыжих волос.
– Кто это здесь сказал, что у вас нет конунга? – Уперев руки в бока, она окинула взглядом притихших мужчин. – Ты, Римберт? Ты очень сильно ошибаешься! Всякому случается изведать неудачи, но от этого мой отец не перестал быть потомком Годфреда Грозного и самого Фрейра. Правы те, кто говорит, что благословение Фрейра, Фрейи и Ньёрда было передано моему предку вместе с Кольцом Фрейи. – Она бросила Торберну признательный взгляд. – И мы докажем, что владеем им по праву! Вы боитесь, что Кнут сын Горма двинет дружину на Хейдабьор? И хотите откупиться, предательски выслав к нему меня, мою бабку и вдову моего дяди? – Она вонзила гневный взгляд в подвижное лицо Рольфа, который сейчас ухмылялся с таким видом, что, дескать, я же пошутил. – Так знайте: даже женщины из рода конунга отважнее некоторых мужчин! Мы сами отправимся к Кнуту сыну Горма. И если нам удастся убедить его не трогать Хейдабьор и вернуться в свою землю, вам больше не придется сомневаться, что только мы по праву называемся конунгами Южного Йотланда!
– Вы хотите сами к нему поехать? – спросил Оттар, лысеющий, морщинистый человек с мешками под глазами, казавшийся старше из-за пристрастия к пиву и дорогому привозному вину. – В Слиасторп?
– Конечно, – надменно отозвалась Гунхильда. – Это наш дом, в конце концов! Мы не побоимся туда вернуться!
– А королева Асфрид знает… Она тоже готова на это?
– Пригласите ее сюда, чтобы узнать ее мнение. Вам следовало сделать это с самого начала, а не обсуждать замыслы продать нас у нас за спиной!
Гунхильда метнула еще один уничижительный взгляд на Рольфа, который покаянно ерошил темные, подстриженные по франкскому обычаю волосы у себя на затылке, но это вовсе не означало, что он на самом деле о чем-то жалеет. У этого человека не было совести, и все прекрасно об этом знали.
– Я приведу ее, и вы сами услышите наше решение, – бросила Гунхильда и вышла, направляясь в женский покой.
Ее трясло от волнения и возбуждения, но она знала, что все сделала правильно. Мысль о том, чтобы поехать в Слиасторп, и правда принадлежала бабушке, старой королеве Асфрид, и благодаря подслушанному разговору Гунхильда убедилась, что мудрая мать ее отца, как всегда, была совершенно права! Ее замысел лишь предвосхищал развитие событий, а теперь, похоже, стал единственным способом спасти их свободу, честь, а особенно – вик Хейдабьор и власть Инглингов над Южным Йотландом.
Именно королева Асфрид принадлежала к прямым потомкам Годфреда Грозного, основателя и первого покровителя вика, открытого торгово-ремесленного поселения возле фьорда Сле, на юге полуострова Йотланд. Около полувека назад из-за моря явился Олав Старый – это прозвище обычно закрепляется за основателем рода, – происходивший из шведских Инглингов. Победив в бою сперва Одинкара конунга, отца Асфрид, а затем и ее брата Аскара, он отдал дочь конунга в жены своему сыну Кнуту и с тех пор Инглинги считались наследниками Годфреда и владельцами Южного Йотланда. В прежние времена у данов и ютов имелось по десятку самостоятельных конунгов, но в последнее время положение изменилось. Кнютлинги, примерно в то же время пришедшие из Норвегии и захватившие Северный Йотланд, постепенно, в течение нескольких поколений, прибрали к рукам среднюю часть страны и почти все датские острова, и уж конечно, давно стремились вытеснить Инглингов из Хейдабьора. Этот вик являлся богатейшим во всех Северных Странах, и обладание им приносило немалые выгоды. Конечно, потомки Олава Старого не собирались сдаваться без борьбы. Дед Гунхильды, Кнут сын Олава, и его брат Сигурд пали от руки Хёрдакнута из рода Кнютлингов. Борьба между двумя королевскими родами за обладание богатой областью шла с переменным успехом. Гунхильда выросла среди событий этой войны, несколько лет ей пришлось прожить в Баварии, у родичей матери, пока мужчины выдерживали жестокие схватки. У деда Кнута было трое сыновей: Сильфраскалли, Сигтрюгг и Олав. Самый старший погиб еще почти подростком, второй успел жениться на знатной женщине по имени Одиндис и обзавестись тремя детьми. Олав же, младший сын Кнута, раздобыл в жены Гильду, дочь баварского герцога Арнульфа. Это случилось тогда, когда под давлением сильного короля саксов Кнут конунг был вынужден признать себя его вассалом и даже крестился. Гунхильда была их единственным ребенком.
Теперь от мужчин семьи оставалось только двое: Олав и его племянник Эймунд, сын Сигтрюгга. И три женщины: старая королева Асфрид, Одиндис, вдова Сигтрюгга, и Гунхильда. Северные Кнютлинги, их главные враги, в последние годы воевали на море, несколько лет назад после упорного сопротивления захватили Съялланд, обширный остров, с которого, как говорило предание, пошли все конунги данов. Инглингов они пока не тревожили – до тех пор пока Олав не в добрый час повстречался на йольском пиру с Кнутом сыном Горма.
С этого дня удача отвернулась от Олава, похоже, окончательно. Надо думать, асам не понравилось, что он затеял драку на пиру в их честь. После злосчастной потасовки дружина Олава попала в засаду, и поездка по стране превратилась в позорное бегство.
Никто из тех, к кому Олав обращался за поддержкой, ввязываться в ссору двух конунгов не пожелал. Хотя многие потом в этом раскаялись – Кнут со своей дружиной шел вдоль Ратного пути, сухопутной дороге, пересекавшей весь полуостров Йотланд с севера на юг, и грабил усадьбы, которые не могли оказать сопротивление.
С врагом на хвосте, будто заяц от собак, Олав спешно вернулся к фьорду Сле и стал собирать войско. Кое-кто из хёвдингов дал ему дружину, кто-то отказался, возмущаясь, что по собственной глупости Олав ввязался в ненужную войну, на которую у него нет сил. На спешно собранном тинге вик Хейдабьор отказался собирать ополчение, и Олав был вынужден принять бой прямо перед собственной усадьбой Слиасторп. Хорошо еще, его мать, королева Асфрид, успела уехать в Хейдабьор и увезти внучку, вдову-невестку, челядь, скотину и самое ценное из имущества. Со всем этим они расположились в усадьбе Торберна Сильного и стали ждать исхода боя.
Ничего хорошего они не дождались. Олав потерпел поражение и был вынужден с племянником и остатками разбитой дружины бежать на двух кораблях. Ветер в тот день был западный, и люди склонялись к мнению, что направился он в Швецию, чтобы там просить помощи у своего дальнего родича Бьёрна конунга. А может, и в вендский Рёрик, где его племянница жила замужем за князем Мистивоем. Мать, невестка и единственная дочь Олава остались в Хейдабьоре, не зная, как и все его жители, что с ними будет дальше. Кнут сын Горма со своей дружиной занял брошенный Слиасторп и третий день жил там, собираясь, по всей видимости, отпраздновать День Фрейи – начало весны*. В Хейдабьоре не стихали споры, пойдет ли он после этого на вик с целью его грабить или повернет назад, к себе домой. А хёвдинги совещались, как им обезопасить себя…