Кольцо Манкурта
Шрифт:
ЗАКАТ
Со временем вокруг Империи образовались ссыльные поселения, куда изгоняли провинившихся. Таких мест обитания становилось всё больше. Они обустраивались, обживались. Что поделать, кормиться нужно, вот и пришлось изгоям осваивать новые территории и ремёсла, которые были пригодны для местных природных условий, в соответствии с тем скудным сырьём, что с трудом удавалось добывать. Постепенно развивалось кустарное производство. Образовывались ремесленные союзы и гильдии. В целях безопасности от разбойников и иных лихих людишек огораживались поселения, понемногу превращаясь в города, где каждый трясся за свою независимость. Всё шло своим чередом. Однако продукцию надобно сбывать! Но куда? Кроме Империи, которая процветала, других покупщиков не было. Кочевые племена не торговались, они силой забирали всё, что приглянулось. Вот и пришлось, как ни крути, бить челом бывшей Родине и в качестве искупления вины предоставить весь товарный ассортимент в обмен на сырьё, а главное, защиту от лихих разбойников. А то уж больно много времени и средств уходит на восстановление после пожаров и грабежей. Мнимая независимость обходится ой как недёшево! Впрочем, разве с тех пор что-то существенно изменилось?
Странное дело! Казалось бы, почему, в таком случае, самим не сформировать войско и не дать отпор кочевникам и другим разбойникам? Согласитесь, ведь это же логично. Ресурсы позволяют, товаров – в избытке! Ан нет. Чего-то, видимо, недостаёт. Как всегда некстати сказалось отсутствие способности беспрекословно подчиняться рациональному, то бишь иерархии, за что многие и были в своё время изгнаны с территории Империи. А иначе чем ещё объяснить такой странный парадокс? Ведь всякое поселение, всякий городок рассуждал так, дескать, зачем мне с кем-то объединяться? Кому-то, в итоге, подчиняться? Я и сам с усам. Авось пронесёт. Ну а ежели настанут лихие времена, тогда и поглядим. И лихие времена приходили! Правда, тех, кто жил южнее, они затрагивали сильнее, ну а тех, кто селился ближе к северу, беда обходила стороной. В общем, судились-рядились, но решили отправить глав независимых, но беззащитных городов с челобитной в столицу Империи. Просить оказать покровительство и защиту. Собирая эту представительную по составу делегацию, на всякий случай простились с ними. Мало ли! Ведь отправляли туда, куда под страхом смерти запрещено было возвращаться. Потому и безрадостными были сборы. Ведь кто знает, возможно, только в один конец. Однако просители благополучно достигли границ Империи и, к своему немалому удивлению, пересекли их живыми и здоровыми, правда, снабжённые вооружённым сопровождением. Под таким внушительным конвоем их и доставили в столицу, где было позволено попасть на аудиенцию.
Как прошла встреча, на которой изгнанники до конца не знали, останутся ли в живых, о том мы умолчим, но сладилось и это. Империя милостиво взяла под своё крыло поселения, согласившись взимать необременительную дань. Разумеется, при условии сохранения «черты оседлости» для опальных. Им разрешалось продавать свои товары только на приграничных кордонах, потому как возврат на территорию Империи по-прежнему карался смертью. На том и порешили. Кроме того, в больших городах были размещены экспедиционные войска и назначены наместники. Для которых подобная служба была наказанием, или, говоря попросту, временной ссылкой. Ибо, как известно, достойных не отправляют блюсти порядок среди отверженных. Сразу и повсюду вводились имперские денежные знаки, а многие устои и уложения, видоизменённые и переименованные в законы, приняли жёсткую форму нормативных актов, согласно которым и по сей день организована жизнь на периферии Империи. Периферии, позабывшей, откуда она и кто её настоящий хозяин. Впрочем, как уже упоминалось ранее, не об этом речь. Оставим же им их: «Право, как формальное равенство» и пускай заблуждаются. До поры…
После того как отдельные поселения ссыльных, став европейскими городами, благополучно вошли в состав Империи, малочисленные местные племена охотно разбавили эту аморфную по духу и разноликую по составу массу. Последовавшие за этим небольшая сумятица и неразбериха вынудили прибегнуть к следующему средству. Понимая, что управлять большими массами гораздо проще, используя единую понятийную систему, Метрополия создала языки общения для каждой, теперь уже смешанной этнической группы. Что было сделано в кратчайшие сроки, и, таким образом, жившее на периферии население быстро смогло найти «общий язык». Что тут же плодотворно сказалось на делопроизводстве и обучении.
Вот так методологически рационально, а главное, без излишнего насилия Империя скрепила подвластную территорию: вооружённой защитой; справедливым сводом правил; денежной политикой, а также, что немаловажно, единой терминологической базой для каждого небольшого государства. На деле воплощая древний принцип славных предков: «Объединяй и царствуй!».
Что же до соблюдения порядка внутри страны, то для этой цели существовала целая судебная система. Её вершиной были мировые судьи, в чьи обязанности входит разбирать жалобы и выносить справедливые вердикты. И вот однажды этот веками отлаженный механизм дал сбой. Случилось непредвиденное! Такое, чего и предугадать-то невозможно. Впрочем, тем и интересна жизнь! Своими извечно непредсказуемыми поворотами…
Всё дело в том, что молодая жена одного из влиятельных судей, увлечённая рассказом мужа о преступлении, в котором была замешана женщина, до крайности возбуждённая этой любовной драмой, заинтересовалась заключённым. Чья судьба уже фактически была предрешена. Ведь судя по тяжести содеянного, а он запятнал себя невинной кровью, его собирались отправить в изгнание. Навсегда! Ибо преступление усугублялось соблазнением чужой жены, что для того времени было неслыханно дерзким, а также ранением обманутого мужа, заставшего парочку врасплох. Разве этого недостаточно, чтобы очистить землю Империи от подобной мерзости?
Но как бы это ни казалось странным, на жену судьи трагедия произвела совершенно иное впечатление! Вместо осуждения она испытала восхищение этим проступком, в чём, разумеется, не посмела открыться мужу, однако втайне возжелала увидеть обвиняемого хотя бы одним глазком. Что было несложно устроить, поскольку всех задержанных регулярно доставляли на дознание, которое проводилось в том же самом здании, где и располагался суд. И съедаемая любопытством женщина, используя всевозможные чары, уговорила мужа, чтобы тот позволил ей взглянуть на это чудовище. Как выразилась она в отношении обвиняемого. Скрепя сердце судья согласился. Да и как откажешь молодой обольстительнице?
Буквально через день, когда солнце клонилось к закату, к зданию судейства подкатила крытая повозка, сопровождаемая двумя вооружёнными всадниками. Это доставили обвиняемого, и жена судьи, притаившись возле парадной лестницы, наконец-то смогла внимательно рассмотреть объект тайного вожделения. Лучше бы она этого не делала, потому как в жизни арестованный оказался значительно привлекательнее, нежели в её любовных фантазиях! Его не портило даже измождённое нескончаемыми допросами лицо и болезненная бледность, что приобретается в помещениях, куда практически не проникает солнечный свет. Они мельком обменялись взглядами, и бедную женщину будто громом поразило! Внезапно осознав, какая горькая участь ждёт того, кто отныне навсегда поселился в её сердце, она, едва сдерживая слёзы, быстрым шагом вернулась домой и, только запершись в своей светёлке, отчаянно разрыдалась!
Однако когда судья вернулся со службы, красавица взяла себя в руки и уже ничем не выдала той смертной тоски, что злобной волчицей вгрызлась в её израненное сердце. Стараясь сохранять видимость спокойствия, молодая женщина накрывала на стол. Супруги вместе поужинали, а затем муж поинтересовался, какое впечатление на жену произвёл задержанный обольститель? Можно только представить, что за муки испытала бедняжка от столь неприятного вопроса! Тем не менее, ей пришлось доброжелательно улыбаться и отшучиваться. Правда, растерянную улыбку немного портили уголки рта, которые устремились вниз, но насытившийся судья не обратил на это никакого внимания. А зря, потому как уже пошёл отсчёт времени в обдумывании плана, что лихорадочно будоражил мысли безнадёжно влюблённой, не отпуская её ни на минуту. На этой почве женщина стала немного отстранённой, что не мог не заметить муж в постели, когда в предвкушении благодарности за выполненное желание, ждал пылкой страсти! Однако не случилось. Озадаченный прохладностью жены судья не стал ломать голову, а всё списал на женские капризы, которые всегда непредсказуемы. Как же он оказался не прав!
Конец ознакомительного фрагмента.