Кольцо нибелунгов
Шрифт:
Занемевшие ноги и изнывающее от боли тело умоляли ее оставить корону в снегу и вернуться обратно в замок. Пройдут годы, пока появится претендент на престол, который сумеет добраться до края вулкана и обнаружит, что корона лежит не на специально подготовленном алтаре у края кратера, а в другом месте.
Но Хакан, умирая, просил дочь исполнить долг так, как это делал он. Если Брюнгильда не хотела быть королевой Исландии, то ей надлежало оставить корону в предписанном месте для будущего короля. Таков был закон, и таков был ее долг. Если уж он сулил ей смерть, то смерти придется очень
Девушка взбиралась вверх по скале уже двенадцать часов — без пищи, без помощи и без надежды. Она упала в снег, но, несмотря на усталость, мгновенно вскочила на ноги. Брюнгильда знала, что даже несколько секунд на снегу могли привести к гибели, а она не хотела умирать. Она хотела сдаться. Но не умирать.
Принцесса стала взбираться дальше и наконец почувствовала, что слой снега под ее ногами стал тоньше. Она протерла руками лицо, обернутое тканью, и попыталась разлепить смерзшиеся ресницы. И действительно: перед ней, словно черная стена, высился край огромного кратера. Струйки дыма, поднимавшиеся от лавы, которая затаилась глубоко в земле, извивались на ветру, столь беспощадном здесь, в вышине.
До алтаря было всего несколько шагов, но Брюнгильде потребовались долгие минуты, чтобы их преодолеть. Если бы предки установили алтарь для короны на сотню шагов дальше, Брюнгильда, скорее всего, упала бы в кратер.
Выступ на черной скале из идеально вытесанного камня был виден даже в темноте. Принцесса должна была гордо подойти к нему и положить в самый центр алтаря корону.
Но Брюнгильда, медленно приближаясь к алтарю, все ниже склонялась к земле. Ее легким не хватало воздуха, перед глазами мерцали огни, которых она еще никогда не видела. Девушка закашлялась, заметив, как несколько капелек крови упали на вулканическую породу. Наконец ей удалось выпрямиться, но дрожащие руки не помогли удержать равновесие, и ноги снова заскользили по камню. Пальцы Брюнгильды с трудом нащупали трещины на алтаре. Ей, собственно, не нужно было рассматривать алтарь, она хотела лишь снять корону, а потом выжить, спускаясь вниз, в долину. А может, не так? Может, лучше улечься здесь, в вечной мерзлоте, и больше никогда не испытывать страха…
Вероятно, такова была воля богов, иначе как объяснить, почему луна этой ночью светила так ярко, что Брюнгильда смогла рассмотреть надпись на черном камне. Новолуние, облака, да что угодно могли помешать принцессе прочитать древние руны, высеченные в камне. Несмотря на боль, усталость и разочарование, исландская принцесса снова провела рукой по камню. Она склонила голову, чтобы лучше рассмотреть символы. Письмена были необычными и лишь отдаленно напоминали те, которые использовались ее современниками. Руны были проще, грубее.
Это был приказ: «Оглянись».
Брюнгильда на мгновение задумалась, что бы это значило. Оглянись? Прислонившись к камню, она обернулась, поддерживая себя руками, чтобы ослабевшие ноги не отказали. И вдруг она увидела Исландию. Возможно, впервые в жизни.
Отсюда она могла окинуть взором всю страну — черную вулканическую породу и заснеженные равнины, а на западе — мерцание огромных водопадов, несших свою воду в море. Она видела фьорды, в которых отражалось лунное сияние, и море, омывающее остров, словно золотая оправа, удерживающая драгоценный камень. Брюнгильда видела костры, зажженные народом в память о Хакане. Они будут гореть еще неделю.
Она устремила взор к самому горизонту. Для нее больше не было островов, не было королевств. Была только Исландия. На лице девушки, скованном холодом, не могли отразиться чувства, будоражившие ее душу. Она плакала, но по ее лицу не стекали слезы. В этот момент перед ней была не просто Исландия — теперь эта страна стала ее Исландией.
Брюнгильда стояла на самой высокой точке острова, и перед ее глазами простиралась земля, принадлежащая ей по праву. Земля, от которой она собиралась отказаться. До этого самого мгновения.
Ее усталость пропала, словно ее и не было. Брюнгильда выпрямилась, отбросила капюшон меховой накидки и надела на голову корону. Затем она подняла руки и закричала во все горло:
— ИСЛАНДИЯ!!!
Она была Брюнгильдой. Брюнгильдой, дочерью Хакана. Королевой Исландии.
Ночью дождь прекратился. Маленький костер погас, а на горизонте появились первые проблески — предвестники утренних сумерек, за которыми последуют первые лучи восходящего солнца. Но пока что было темно.
Этот звук, долгий, протяжный и глубокий, напоминал гром. Он доносился из леса и разбудил Зигфрида за мгновение до того, как Регин положил ему руку на плечо.
Юноша широко распахнул глаза и через пару секунд сориентировался, где он находится.
— Что это? — спросил он, уставившись на Регина.
Кузнец закрыл ему рот ладонью.
Звук повторился. На этот раз он напоминал лавину камней, катившихся в долину, и раздавался где-то вдалеке.
— Это гроза? — снова спросил Зигфрид, как только Регин убрал руку от его рта.
Кузнец встал.
— Я еще не слышал грозы, которая заявляла бы о себе с такой яростью в голосе.
Они пошли обратно к тракту. Повозка стояла нетронутой там, где ее вчера оставил Зигфрид. Дождя уже не было, но тракт все равно размыло, и ноги погрузились в грязь.
Регин посмотрел вперед, куда вел их путь. Мягкий ровный ландшафт сливался с серым небом, и трудно было что-либо разглядеть.
Неожиданно вспыхнул свет, а затем послышались раскаты, напоминающие гром.
— Да, это все-таки гроза, — неуверенно произнес Зигфрид. — Сначала молния, потом гром.
— Эта вспышка так же мало напоминает молнию, как и раскаты — гром, — сквозь зубы процедил Регин.
— Тогда что это?
Кузнец пошел обратно к месту их ночлега.
— Меня вполне устраивает, что это находится достаточно далеко, — сказал Регин и добавил: — А нам пора.
Они собрали вещи и вытащили повозку на тракт.
Идти этим ранним утром в Вормс без дождя было намного приятнее. К тому же дорога шла вниз с горы, что сильно облегчало задачу Зигфрида.
И все же им не хватало беззаботности, с которой они проделали весь свой долгий путь. Казалось, какая-то печаль окутала эту землю, словно туман, и ее не могли развеять даже утренние лучи солнца.