Колдовская любовь
Шрифт:
Никаких подробностей выяснить Крячко не удалось. К следователю его решительно не допустили, в квартиру убитого тем более – вообще должностные лица держались с ним на редкость непреклонно и высокомерно, совершенно не проявляя корпоративной солидарности.
Единственное, что он понял, – Виталий попал в беду, и его надо срочно выручать. Сложность была в том, что никто не хотел Крячко выслушать. Все-таки ему удалось вызнать, куда направили арестованного племянника. Он смотался домой за удостоверением и тут же помчался обратно – в прокуратуру, где допрашивали Виталия.
– Представляешь,
Гуров не стал выспрашивать, считает ли Крячко убийство шарлатана правомерным деянием, да и не до того ему было – Стас перешел к самому страшному.
Он всю ночь безуспешно обивал пороги прокуратуры в надежде увидеть племянника и даже не подозревал, какой удар приготовила для него судьба. Неожиданно уже утром им заинтересовались, внимательно и дотошно проверили документы и препроводили в кабинет следователя, где с ходу огорошили заявлением, что безвременно погибший колдун пал от пули, выпущенной из его, Крячко, табельного оружия.
– Вот тут, брат Лева, я и сел! – мрачно повествовал Стас. – Это называется в огороде бузина, а в Киеве дядька – так ведь?.. Как из моего табельного оружия, когда оно…
С оружием, однако, было хуже всего. Крячко в этот раз не оставил пистолет на службе, а прихватил с собой. Так он поступал довольно часто, и в этом не было ничего необычного – многие оперативники придерживались того же правила. Дома Стас запер пистолет в сейф и за выходные ни разу оттуда не вынимал. В Лианозово он также поехал безоружным. Но факт оставался фактом – орудие убийства, найденное на месте преступления, принадлежало Станиславу Крячко – так гласил скупой текст протокола. Каким образом его пистолет попал в руки убийце, Крячко объяснить не мог.
– Ты же знаешь мой сейф? – с пьяной настойчивостью допрашивал он Гурова. – Я всегда прячу туда пистолет. Закрываю на ключ, а ключ глотаю… Ну-ну, шучу… Ни одна живая душа не могла достать пистолет – клянусь! А Виталий не мог никого убить – не та закалка!
Гуров знал этот «сейф» – обыкновенный стальной ящик. При желании разобраться с ним не слишком сложно. И потом, племянник Виталий – седьмая вода на киселе, что он за человек? На этот вопрос не было ответа.
– А ты уверен, что твой Виталий не мог…
– Ну-у! Даже в мыслях не держу! – надулся Крячко. – Он ни сном, ни духом не мог знать про пистолет. И зачем?! Зачем ему убивать? Он за помощью приехал. А это ведь убийство умышленное – несомненно!
Гуров был согласен, что умысел очевиден. Но были совершенно неясны причины. А хуже всего, что Крячко не знал никаких подробностей – ничего конкретного ему про племянника не сказали. Обстоятельства убийства были покрыты туманом. Но не только это смущало Гурова.
– Попробуй напрячь мозги и ответь мне на такой вопрос, – предложил он Крячко. – В прокуратуру ты попал утром в воскресенье. Убийство произошло в субботу вечером. Как удалось так быстро выяснить, что пистолет твой?
Крячко остолбенело разглядывал Гурова – как ни напрягал он мозги, ничего хорошего ему в голову не приходило.
– В любом случае, это очень странно, – заключил наконец Гуров. – Этот вопрос нужно выяснить в первую очередь. Выходит, искали целенаправленно и сразу. Хорошо хоть тебя самого не посадили. Но почему никто не обратился ко мне? Почему не позвонил Петр? Я не понимаю! Неужели прокуратура не поставила в известность генерала?
Крячко долго соображал, хлопая глазами, и наконец сказал:
– По-моему, Петр на выходные куда-то уехал. Был такой разговор со следователем. Просто мне было не до этого. Вообще у меня сложилось впечатление, что они не торопятся контактировать с нашим руководством… А меня не посадили… Меня даже на место преступления не пустили! Но с меня взяли подписку о невыезде… Вот такие они сами себе хозяева, Лева…
– Ты, я вижу, тоже сам себе хозяин! – недовольно проворчал Гуров. – Вместо того чтобы сразу прийти ко мне, ты предпочел нализаться до свинского состояния. Очень разумно!
– Ты не понимаешь, Лева! – с горечью пробормотал Крячко. – Я был вне себя. Я вообще про все забыл. Это же надо – так влипнуть! Теперь все пропало! Как ты думаешь, кому понадобилось меня утопить?
– Я не готов с ходу отвечать на такие вопросы, – сказал Гуров. – Из твоих бредовых речей я не слишком много понял. Нужно разбираться во всем конкретно. Одно могу посоветовать – прекрати вопить, что все пропало. Это меня нервирует. И отправляйся-ка ты спать! К утру ты должен обрести облик, хотя бы отдаленно напоминающий человеческий…
– Я обрету, – пообещал Крячко. – Час здорового сна… и я снова как огурчик… – Он попытался встать и едва не своротил набок стол.
Гуров вовремя подхватил его и, бережно поддерживая за талию, отвел на диван.
– Все пропало, Лева! – бормотал Крячко, укладываясь. – То есть, все в порядке – я помню! Ты, главное, не нервничай! Лева Гуров – голова! Он это дело раскрутит… А я через час буду как огурчик – вот увидишь…
Потом он уронил голову на подушку и тут же заснул, тяжело дыша и постанывая. Мария и Гуров некоторое время молча стояли над ним, тревожно вглядываясь в бледное лицо Стаса. Впрочем, Мария больше смотрела на мужа – таким расстроенным она его еще никогда не видела. Она со страхом ждала, что скажет Гуров. Но он сказал только свое любимое:
– Да, полковник Крячко, попали мы с тобой – на ровном месте, да мордой об асфальт!
Глава 2
На следующее утро Гуров сразу же отправился на прием к генералу. Всегда щепетильный в отношении внешности, Гуров на этот раз превзошел самого себя. Выбритый до блеска, строго одетый, в лучшем своем галстуке, он вполне мог возглавить какой-нибудь дипломатический прием. Держался он предельно официально и с большим достоинством – в деле, которым ему предстояло заняться, нельзя было упускать ни одной мелочи. Противник никогда не должен обнаруживать у тебя слабого места – даже если речь идет всего лишь о внешнем виде.